Юрген алчно зашевелил усами.
— Моя, — с нажимом сказал Седов, — знакомая, Ингрид. А это Юрген Скарсгартен, — он подумал и добавил, — хороший парень, но, к сожалению, женат.
— Привет, Юрген, — улыбнулась Ингрид, протягивая руку.
Скарсгартен присосался к протянутой руке, как малярийный комар к свежей жертве.
— Вы мне руку откусите, — рассмеялась Ингрид.
Внезапно грянувшая дико современная музыка заглушила ответ Юргена. Соседи с хвостами на макушках бросились в толпу танцующих выплескивать накопившуюся энергию. Юрген подтянул от них табурет и, преувеличенно любезно, помог Ингрид на нем устроится.
— Шампанского! — воскликнул он, простирая руку в сторону бармена, но в то же время не сводя загоревшихся глаз с новой знакомой.
— Не надо шампанского, Юрген. Я уже выпила с Сергеем виски и лучше не мешать одно с другим.
— Редкое в наши дни благоразумие, — тотчас согласился Юрген.
Все выпили за приятное знакомство. В голове у Седова слегка шумело. Лица вокруг стали казаться добрыми и симпатичными. Рев музыки превратился в рев бушующего океана, по которому сквозь разноцветный туман шел прекрасный лайнер с танцующими на палубе беззаботными пассажирами. И шторм им нипочем, и туман не страшен, потому что он преображает всех пассажиров в доброжелательных и веселых.
Юрген подливал Ингрид, та, смеясь, отказывалась.
— Вы любите пьяных женщин, Юрген? — спрашивала она.
— Да, я люблю пьяных женщин, — с готовностью подтверждал Юрген, — и трезвых женщин я тоже люблю. Я люблю абсолютно всех женщин. А ведь я так несчастлив в браке, — закончил он неожиданно дрогнувшим голосом.
Вот паразит, усмехнулся Седов, слышала бы тебя Кристина. Черт, уведет ведь девушку. Он выпил в одиночку. Впрочем, если она пойдет с ним, значит, она мне не нужна. Не моя значит девушка, вот и все! «Если к другому уходит невеста, то неизвестно, кому повезло!»
— Пойду, подышу, — сказал он, вставая.
— Надеюсь, вы недолго, Сергей. А то я уже начинаю бояться вашего напористого друга.
— Меня не надо бояться, меня надо понять и посочувствовать. Пожалеть меня надо…
Легкий ночной ветер приятно остудил разгоряченное лицо, однако запах гниющих водорослей и прелой листвы все равно ощущался.
— Это ваши знаменитые шторма начинаются? — спросил Седов подошедшего прикурить швейцара.
— Нет, до штормов еще месяца полтора, — покачал тот головой. — Это так, сквозняк ночной.
Луна бежала сквозь облака, с залива доносились радостные крики.
— Прародители плещутся, — пробормотал швейцар, — я им отнес еще выпивки — голосили на всю округу, мол, шампанского подавай, отметим зачатие новой жизни.
