Мы верим, что Русская церковь, а с ней – Россия, а с Россией, быть может, и мир – спасены подвигом Бориса и Глеба, тысячекратно (если не миллионократно!) повторенным новыми страстотерпцами Русской земли. В них – свидетельство, что мир стоит любовью, а не насилием; правдой, а не ложью; что по-прежнему крест – хранитель вселенной; что дело Христово не умерло на земле. И с новой силой звучат для нас слова древнего исповедника: «Мученики – семя Церкви».
Мы, нынешние дети Русской церкви, – та земля, в которой должно прорасти это семя. Не будем же сухой землей! Живое церковное предание донесло до нас весть о том, что они, совершая свой духовный подвиг, молились и о нас, своих духовных наследниках; они, которые, по слову апостола:
«Испытали поругания и побои, а также узы и темницы; были побиваемы камнями, перепиливаемы, подвергаемы пытке; умирали от меча; скитались в милотях и козьих кожах, терпя недостатки, скорби, озлобления. Те, которых весь мир не был достоин, скитались по пустыням и горам, по пещерам и ущельям земли. И все сии, свидетельствованные в вере, не получили обещанного, потому что Бог предусмотрел о нас нечто лучшее, дабы они не без нас достигли совершенства» (Евр., 11: 36–40).
При значительных различиях индивидуальной судьбы, всех новомучеников Русской церкви объединяет то, что они были свидетелями и исповедниками Царствия Божия. Государь со своей семьей и верными слугами пролил жертвенную кровь именно за то, что был христианским царем-помазанником, имевшим власть быть проводником воли Божией в земных государственных делах.
Епископы, священники, монахи и миряне, пострадавшие за неучастие в братоубийстве, повторили подвиг Бориса и Глеба, понесенный за утверждение евангельского идеала в народной социальной и политической жизни.
Верующие, погибшие за защиту церковных святынь от осквернения, видели в этих святынях Божее достояние, вещественные островки Царствия Божия на земле. Святые, чьи мощи были подвергнуты поруганию, пострадали посмертно за народную веру в преображающую силу Бога, в грядущее воскресение тела.
Духовенство и церковный народ, отказавшиеся от выражения нравственной солидарности со строителями нового мира, не возглавлявшегося Христом, тем самым свидетельствовали о своем глубинном чаянии подлинного Христова Царства.
Тяжкие испытания в эту эпоху выпали не только на долю христиан – они разделили эти испытания со всем народом. Пролитая кровь, чья бы она ни была, вызывает естественное чувство вины и сострадания во всяком человеке, не окончательно потерявшем совесть. Христианские святые отличаются лишь тем, что они шли на свой подвиг, движимые глубокой верой. В ту меру, в какой они полагались на Бога и доверяли себя Ему, их мысли и чувства переставали быть только их мыслями и чувствами, они становились созвучны, синергетичны мыслям и чувствам Божиим. Поэтому так бесконечно важно для нас постичь, во имя чего, с каким духовным настроем они совершали свое жертвенное служение. Церковная канонизация новомучеников, прославление их подвига всем народом – в той или иной форме уже происходит, и остановить этот процесс никому не удастся. Но в каком именно духе они будут прославлены, какой именно смысл будет обретен в их подвиге – от этого зависит очень многое, если не все. Здесь неизбежно возникнет глубокое разномыслие и, возможно, длительный духовный поиск, прежде чем откроется и восторжествует правда Божия. Но когда это свершится, это будет началом новой эпохи: понять и признать подвиг святости – значит приобщиться к нему и к его плодам.
