подумал Рейнольдс.
— Кажется, ты из них не вытянул ничего, кроме балабольства о том, что звезды — это боги, — подытожила Келли, поднялась и стала мерять шагами комнату, уперев руку в бедро. В притворном недоверии покачала головой; ее коричневые кудри в пониженной гравитации закрутились вниз и поплыли разводами темного меда.
— Ну, — отозвался Рейнольдс скучающе, — не только.
— Что?
В комнате заинтересованно зашушукались.
— Несколько фактов об их планете. Детали, которые, думаю, укладываются в согласованную картину. И даже объясняют их теологический подход.
— Объяснение теологии через астрономию? — резко бросила Келли. — Нет ничего загадочного в поклонении солнцу. Это было характерно даже для самых примитивных наших религий.
Мужчина, рядом с которым она проходила, кивнул.
— Не совсем. Наша звезда, как выразился бы Джонатон, сравнительно мягкосердечна. А наша планета на удобной и уютной орбите, практически круговой.
— А у них не так?
— Нет. У их планеты также выражен наклон оси, но куда заметней, чем на Земле с ее двадцатью тремя градусами. Чтобы объяснить упомянутые Джонатоном эффекты, требуется наклон в сорок градусов и более.
— Жаркие лета? — спросил какой-то незнакомец, и Рейнольдс посмотрел на него с некоторым удивлением. Значит, эти люди не просто оруженосцы Келли, как он ранее полагал. Тем лучше.
— Да. Наклон оси заставляет каждое полушарие поочередно обращаться к центральной звезде и отклоняться от него. У них лето жарче и зима холоднее наших. Но есть еще кое-что: насколько я могу судить по словам Джонатона, их мир не следует идеальному пути, в то время как наш — почти не отклоняется от него.
— Идеальный путь? — нахмурилась Келли. — Восьмеричная тропа? Путь просветления?
— Опять теология, — заметил говоривший ранее.
— Не совсем, — повторил Рейнольдс. — Пифагор считал круг идеальной фигурой, прекраснейшей из всех, и не вижу причин, почему бы так же не считать Джонатону.
— Астрономические объекты имеют формы, близкие к округлым, — заметила Келли. — Пифагор мог наблюдать Луну.
— И Солнце, — отозвался Рейнольдс. — Не знаю, есть ли луна у планеты Джонатона. Но звезду свою они наблюдают, и у той круглые очертания.
— Итак, круговую орбиту они считают идеальной.
— Что и требовалось доказать. Но Джонатон сообщил, что их планета обращается по иной орбите.
— Эллиптической.
— С очень большим эксцентриситетом. По крайней мере, так мне кажется. Джонатон употребил термины орбитальное лето
