– Позволю поправить вас, уважаемый коллега, все мы должны заниматься воспитанием человека, а стандарты – потом.
Позвольте мне завершить описание факта.
На остановке находилась ещё одна пожилая женщина. Она тоже подошла к месту происшествия, но без спешки. Увидела лежавшую на асфальте женщину. Деловито нагнулась и пощупала пульс, заглянула в зрачки.
– Я знаю её, – сказала она с грустью, и заключила, – она мертва.
Женщина эта оказалась врачом. Позже я встретился с ней, и она объяснила мне следующее. Четыре года тому назад она привела в нашу школу своего первого внука. Заранее навела справки, расспросила родителей: в класс какой учительницы лучше определить внука.
– Только не в класс Марии Васильевны! – сказали они.
– Вы довольны учительницей вашего внука? – спросил я.
– Во всяком случае, – сказала она, – так было лучше.
А в прошлом году она привела уже второго внука и, как она сказала, рискнула посадить его в классе начинающей учительницы, которая пришла к нам прямо со студенческой скамьи.
– Лишь бы не в класс опять-таки Марии Васильевны, – сказала она.
– А теперь как? – спросил я.
– Прекрасный, талантливый учитель. Она любит детей, мой внук тоже обожает её. У неё с детьми какой-то другой подход…
– Не гуманная ли педагогика? Опять…
– А нас авторитарами называют…
– Кому не нравится моя авторитарная педагогика, пусть уходит из моего класса…
– Это о вас сказали, вы же начинающий учитель с особым подходом к детям?
– Оставьте меня… Я просто люблю детей…
– По-вашему, я просто не люблю детей? Детей просто любят все. Причём любовь к детям и гуманная педагогика!.. Вот придут к вам никчемные, тупые, глупые, недоразвитые, увижу тогда, как вы их будете любить.
– Я не знаю, что вам ответить, мне жалко вас…
– Там был ещё один пожилой человек с собакой. Я уже упомянул его. Он выгуливал собаку и возвращался обратно. Когда девушка-журналистка спросила его: «Что вы скажете?» – он ещё не знал о происшедшем. Но, увидев женщину на асфальте, испугался.
«Не может быть! – воскликнул он. Нагнулся, внимательно рассмотрел лицо. – Маша, что с тобой? Ты жива, Маша?» – прошептал он дрожащим голосом… и зарыдал.
Девушка-журналистка опять пристала к нему. «Вы ее знали? Что вы о ней скажете?» – и включила видеозапись.
Но он рыдал и сам задавал вопрос той, кто на асфальте:
«Родилась, чтобы умереть, да? Что от тебя осталось, Маша? Пятно темное… Мне жаль тебя, Маша. Родиться, чтобы умереть… Какую ты прожила никчемную жизнь, Маша».
