Когда рыдания превратились в тихие слёзы, я села на его стул для рисования, вытирая глаза рукавом.
— Ты решила, что будешь делать? — спросил Хавьер, усевшись, поджав ноги, на полу.
Мне потребовалось некоторое время, чтобы вспомнить о чём он меня спрашивает.
— Ах, да. Я не смогу с этим справиться, Хавьер. Не смогу я взойти на сцену, когда там будет столько родителей.
— Мы с Марией будем там.
— Нет, вам обоим надо работать. Я не собираюсь наводить беспорядок и в вашей жизни.
Он нахмурил брови так, что они стали похожи на кисточки для красок.
— Хорошо, мы просто организуем тебе маленькую вечеринку здесь в следующее воскресенье.
Я начала было протестовать, но в моём кармане зазвонил телефон. Реаган.
Как только я ответила, она пронзительно завизжала. После нескольких фальцетов, я догадалась, что она получила предложение по работе в Орегонском университете науки и здоровья в качестве ассистента при проведении тестирования живых моделей в поведенческой терапии. Наконец-то! Хоть у кого-то из нас происходит что-то хорошее.
— Итак, мы идём в ресторан "Андина" выпить. Папа угощает, — окончательно заявила Реаган. — Приводи с собой Хавьера. Это последнее мероприятие, которое оплачивает папа. И мы все сможем пропустить по стаканчику. Ну, или по шесть.
* * * * *
"Андина" — элитный перуанский ресторан Портленда — место достаточно шумное для того, чтобы разговоры сливались с гулом толпы, но не настолько шумное, чтобы мы заработали себе ларингит от крика. Реаган придержала для нас место в нижнем зале. Мы заказали "Сангрию", мохито и закуску из сырой рыбы Севиче>17. После первого мохито, Реаган стала разглядывать меня с прищуренными глазами. Я же смаковала свою "Сангрию". Каждый раз, когда у неё был такой взгляд, это могло означать, что она замышляет о чём-то вроде прыжка с моста на веревке.
— Иза, я тут подумала, — начала она зловещим тоном. — А почему бы тебе просто не остаться нелегально? Это куда лучше, чем пустой дом. Тебе придётся поставить крест на науке, но..., — она умолкла, пожав плечами.
По правде говоря, я уже думала об этом. Мария могла бы найти мне работу уборщицей в отеле. Но моя мечта о науке будет похоронена.
— Я думаю об этом, — пробормотала я и допила свою "Сангрию" полностью, наполнив бокал снова.
Зазвучала мелодия знойного танго — "Sentimientos" — и ко мне наклонился Хавьер.
— Давай потанцуем. До того, как ты окончательно напьёшься.
У Хавьера было то, чего не было у многих американских мужчин — чувство ритма. Он умел танцевать, и делал он это хорошо. Я никогда не могла понять отвращение американских парней к танцам. Я любила аргентинское танго.
