– Капитан, вам очень больно? – спросила Анджелина.
Максуэлл пожал плечами и, мельком взглянув на Харрисона, ответил:
– Теперь уже нет.
– Как давно вы дома?
– Уже несколько недель.
– Моя бабушка написала вашей тете. Она спрашивала, когда вы вернетесь, но не получила определенного ответа.
– Я попросил ее не отвечать на этот вопрос.
– Вот как?… – удивилась Анджелина.
– Видите ли, я не был уверен, что захочу посещать балы в этом сезоне. Не хотел, чтобы мое присутствие кого-то смутило.
Харрисону показалось, что в голосе офицера прозвучали нотки горечи.
– Вздор, капитан. Ваше присутствие никого не может смутить, – заявила Анджелина. – Я очень рада, что вы решили приехать сюда.
– Вы очень добры, но трудно отрицать очевидное. К моему лицу нужно привыкать, мисс Рул. Долгое время даже я сам не был уверен, что хочу видеть себя в зеркале.
– У вас нет причин так не любить себя, – возразила Анджелина. – Все будут относиться к вам так же, как я.
– Как именно, мисс Рул?
– Все будут рады, что вы потеряли только глаз, а не жизнь.
– Вы это серьезно?… – пробормотал офицер.
Харрисон молча прислушивался к разговору. И он видел, как нежный любящий взгляд Анджелины скользил по лицу капитана; взгляд этот был полон сочувствия к той боли и страданиям, через которые ему пришлось пройти. Да, ей хотелось утешить и приободрить раненого офицера, как, видимо, она утешала и отца после смерти его жены, как утешала всех голодных и больных собак-бродяжек, оказавшихся у ее дома. Ей хотелось помочь всем, кто оказался в беде.
– Конечно, серьезно, – продолжала девушка. – Не знаю, какой храбрый поступок привел к вашему ранению, но я счастлива, что не случилось худшего.
Максуэлл в очередной раз взглянул на Харрисона, и стало ясно, что капитан гадал, каковы их отношения с Анджелиной. Вероятно, его обуревали страхи и сомнения на ее счет. Что ж, это было вполне понятно. Ведь официально они с Анджелиной не давали друг другу никаких обещаний. Максуэлл отсутствовал больше года, а теперь он ранен и покрыт шрамами…
Харрисон вдруг подумал о том, что он, наделав в своей жизни множество глупостей, никогда не был ранен. А ведь такое могло случиться не раз и не два, когда они с Адамом и Брэем швыряли друг другу в голову ведра и бутылки, гнали экипажи по каменистой местности и прыгали со скал в воду. Им хотелось пощекотать нервы, и бóльшую часть времени они были слишком пьяны, потому плевали на опасности.
– Потеря глаза не мешает мне танцевать, мисс Рул. И кажется, я просил вас оставить для меня танец, – проговорил капитан. – Возможно, попозже, если вам угодно.
