– Значит, Сэм сейчас с ней? – осведомился Харрисон.
– Да, милорд.
– Прекрасно. Я хотел бы с ним познакомиться.
Экономка, явно встревожившись, отложила шляпу и перчатки гостя и проговорила:
– Он не слишком дружелюбен, если понимаете, о чем я…
Ни секунды не колеблясь, граф заявил:
– Да, понимаю, но меня это не смущает.
Ведь и сам он тоже не слишком дружелюбен, так что они прекрасно поладят.
– Хорошо, я провожу вас к ней, – сказала экономка, зашагав по коридору.
Харрисон тотчас последовал за ней. Минуту спустя женщина открыла какую-то дверь и отступила в сторону. В следующее мгновение Харрисон увидел Анджелину, сидевшую на стуле, над чем-то склонившуюся. Но тут к графу метнулось что-то темное и рычащее.
Анджелина приподнялась и завопила:
– Сэм, прекрати!
Пятнистый пес продолжал грозно рычать.
– Сидеть, Сэм! – крикнула девушка.
Пес подчинился, усевшись на нижней ступеньке лестницы. Вид у него был самый угрожающий, и он по-прежнему тихо рычал, не сводя с гостя больших черных глаз. Судя по его виду, в нем текла кровь бультерьера: плечи и лапы мускулистые и крепкие, – но, к счастью, он не был так велик, как большинство псов его породы. Однако Харрисон прекрасно знал: бультерьеры верны своим хозяевам, поэтому не колеблясь бросаются на незнакомцев, если те вызывают хоть малейшее подозрение.
Не желая показаться агрессивным, граф тихо произнес:
– Не тревожься, старина. Обещаю не прикасаться к ней. По крайней мере, в твоем присутствии.
Тут Анджелина наконец-то направилась к гостю. На ней был перепачканный красками передник, надетый поверх светло-серого платья, а на плечах – коричневая шерстяная шаль, небрежно завязанная на груди. Узкая зеленая лента с аккуратным бантом под подбородком удерживала на голове широкополую шляпу, а длинные золотисто-каштановые пряди, струившиеся по плечам, ярко сверкали на солнце.
Хотя сегодня Анджелина была одета совсем не так, как та прелестная выросшая в роскоши богиня, которую Харрисон видел на балу, она, как ни странно, произвела на него еще большее впечатление. Сейчас она напоминала горный ручей в первые дни весны – прохладный, прозрачный и освежающий. А яркий румянец на щеках был ей очень к лицу. «Непонятно только, раскраснелась ли она от моего неожиданного появления или от солнца», – подумал Харрисон.
Девушка остановилась возле пса, погладила его по большой голове и, почесав за ухом, пробормотала:
– Ты такой зверюга, Сэм… Мне придется извиниться перед его милостью за твое поведение.
