Был сделан вывод, что он завербован.
Ну, я-то думал, что его сейчас выпотрошат, а потом – к стенке. Тихо, без шума и пыли.
О дальнейшем я могу лишь догадываться. С меня взяли штук десять подписок, что я не видел, не ведаю, не слышал. Потом раз семь прогнали через полиграф, пока не выработали у меня рефлекс на реакцию на этот вопрос. Я научился врать, не моргнув глазом, и даже наши хвалённые специалисты из собственной безопасности не смогли выудить из меня ничего толкового. Как положено, по прибытию, меня, стажёра, загнали на "карусель" из техники и психологов, оперов из безопасности. И ничего. Тишина. Понимаю, что по отношению ко мне это была формальность, но тем не менее... После каждого возвращения, на стандартный вопрос:
– Вам известно о предательстве со стороны других сотрудников Организации?
Вопрос мог звучать всякий раз по-новому, но смысл прежний.
Я неизменно отвечал:
– Нет.
На "К-факторе" нужно отвечать предложением из не менее чем трёх слов:
– Мне ничего неизвестно.
И две "машинки", независимо друг от друга, в присутствии людей, наблюдавших за мной, выдавали один результат: "Ответ правдивый".
Тот мужик, с которым я наблюдал за Потапычем и ужимками Адвоката, сейчас стал заместителем Директора. Он курировал оперативную работу. Для меня – небожитель. Пару раз видел в коридорах. Он кивнул и улыбнулся. И то, когда мы шли друг на встречу другу, а рядом никого не было. В следующий раз, в присутствии других сотрудников, просто прошествовал мимо, как дредноут мимо утлых лодчонок местных аборигенов. Хоть и видел меня, но никакой реакции не было. Да, я и не в обиде.
Но, похоже, что теперь надо напомнить ему обо мне.
У каждого сотрудника Службы есть свой номер. Он присваивается с начала и до конца. Не тот номер, что у всех военных, такой тоже есть в документах прикрытия. Его я тоже помню наизусть "Т– 488219". А тут иное.
Эти номера используются при шифрсвязи. Даже, когда циркулярно доводятся приказы по личному составу, то упоминается номер. Вернее, часть номера, без последних трёх цифр, чтобы нельзя было идентифицировать полностью. И когда расписываешься в ознакомлении или в очередной подписке, что за разглашение "пусть меня покарает суровая рука трудового народа", ставишь подпись и номер. Однажды до меня дошёл очередной толстый Приказ по изменению задач Организации. Он был уже изрядно потрёпан. Видно, что изучали его не формально, как большинство, а с пристрастием. Почерк Заместителя я помню ещё со стажировки. Вот и сейчас узнал его размашистую подпись и цифры его личного номера. Их-то я и запомнил.
