, можно предположить, что внутренняя мотивация играет еще более существенную роль в тех случаях, когда обучение связано с концептуальным и творческим мышлением.
Можно спорить, почему именно заинтересованные дети учатся лучше[505], но сам факт оспорить сложно. Как мы видим из эпиграфа к этой главе, даже отец-основатель бихевиоризма Торндайк это признает. И действительно, тут нет ничего удивительного: если детям нравится то, чем они занимаются, они начинают делать это все лучше и лучше. Кто ж с этим станет спорить? Но эта точка зрения серьезно подрывает традиционные принципы, сложившиеся в сфере образования. К примеру, многие учителя и родители рассуждают о мотивации так, как будто она у всех школьников одинакова и лишь проявляется в разной степени. Только что упомянутое мной исследование важно как раз потому, что показывает: мотивация бывает разной, и важен не уровень, а ее источник и природа[506]. Высокая степень внешней мотивации, когда ребенок стремится выполнить задание, чтобы получить награду, может препятствовать достижению учебных целей.
Некоторые сторонники традиционных подходов убеждены, что главная проблема современной школы заключается в том, что упорный труд заменяется сплошными развлечениями[507]. (Если бы!) Если эта точка зрения означает лишь, что не все, что приносит удовольствие, способствует обучению, то тут не с чем спорить[508]. Но на самом деле это утверждение базируется на исключительно пуританском тезисе, что то, что важно в масштабах жизни, приятным быть не может, и наоборот: все, чем дети занимаются охотно, по определению бесполезная трата времени. Как писал Джер Брофи, когда школьникам интересно, когда они мотивированы, они не обязательно весь день прыгают от радости, но все же с большей вероятностью серьезно относятся к изучаемым вещам, «понимают их значимость и важность, стараются извлечь из нового знания пользу»[509].
Однажды, еще в 1980-х, будучи учителем в школе, я подвозил домой одну пятнадцатилетнюю барышню, у которой ни один из школьных предметов не вызывал особого интереса. Вначале ей определенно было неловко, и она лишь отвечала на мои реплики, а потом попросила меня включить радио и стала подпевать всем песням, причем делала это с энтузиазмом, которого я в ней и не предполагал, и даже все слова наизусть знала. Обсуждая это позже с коллегами, я удивлялся, как эта девочка, совершенно незаметная в классе, умудрилась выучить тексты сорока лучших песен того месяца.
