– Мне нужно с тобой поговорить. Наедине.
Дорога в коттедж заняла целую вечность, и уловившая, что с Данте что-то не так, Ива следовала за ним, не слыша ничего, кроме собственного оглушительно бьющегося сердца. Стоило ему зайти к Наталье в комнату и увидеть, как они, весело смеясь, наряжают сестру, в его взгляде появилось нечто такое, от чего внутри ее все разом растаяло, а по коже побежали мурашки. В Данте появилось какое-то непривычное напряжение, и Иве оставалось лишь надеяться, что вновь появившийся в голубых глазах голод ей не привиделся. Вот только даже если голод и настоящий, можно ли ему доверять? Набросится ли Данте вновь на нее со страстными объятиями, лаская и целуя, пока она не начнет беспомощно стонать, лишь затем, чтобы вновь ее оттолкнуть?
В напряженном молчании они прошли по аллее, где листья на деревьях уже начали понемногу желтеть, и наконец вошли в коттедж.
– В чем дело? – спросила Ива, стоило им переступить порог. – К чему вся эта игра?
– Я не играю. Раньше, может, и играл, но все это в прошлом. Я так давно тебя хочу, что больше не могу притворяться. Иначе просто сойду с ума. Я пытался сопротивляться, но у меня больше нет сил. Ива, я хочу тебя. Хочу так сильно, что едва могу дышать.
Не веря своим ушам, Ива удивленно разглядывала стоявшего перед ней мужчину, чувствуя, как сердце внутри совершает настоящие сальто.
– Ты говоришь так, словно вынужден сделать нечто, чего тебе совсем не хочется делать.
– Еще как хочется. Не помню, чтобы вообще когда-нибудь хотел хоть одну женщину так, как хочу тебя сейчас. Наверное, ты так долго была недоступна, что теперь я вообще ни о чем другом думать не в силах. Я не знаю. Знаю лишь, что не хочу причинять тебя боли.
– Данте…
– Не надо. Сперва выслушай до конца, это очень важно. – В голубых глазах горел столь яркий огонь, что прожигал едва ли не насквозь. – Я боюсь, что твоя невинность заставит тебя прочитать в происходящем то, чего там нет, и поэтому так и заостряю на этом внимание. Чтобы этого не случилось. Потому что любовный акт может быть обманчив. Сказанные во время близости слова могут походить на признания в любви, но их опасно путать.
Ива закусила губу.
– Боишься, что, занявшись с тобой сексом, я безнадежно в тебя влюблюсь?
– А ты влюбишься?
Что это – высокомерная надменность или предельная честность? Стоит ли прислушаться к его предупреждению? Вдруг она действительно сама сейчас напрашивается, чтобы ей сделали так больно, как еще ни разу никогда не делали?
