– А мне и не нужно.
– Но сегодня же особенный день, верно? – настаивала Ива.
Наталья немного помолчала, но потом все же кивнула:
– Верно.
Ива взглянула на часы на каминной полке.
– У нас еще полно времени, покажи, что у тебя есть в шкафу, а при необходимости можно что-нибудь и из моего гардероба позаимствовать. А еще я отлично управляюсь с нитками и иголкой и накладываю макияж. Если, конечно, ты не против.
Нерешительно вздохнув, Наталья улыбнулась:
– Ладно, почему бы и нет?
Припарковав машину, Данте пошел к дому, пряча глаза от яркого солнца за стеклами темных очков. Отличный яркий день и бодрящая поездка должны были поднять ему настроение, но почему-то не подняли.
Да и вообще все шло совсем не так, как он рассчитывал. И как ему только в голову могло прийти, что изображать отношения с Ивой будет просто? О чем он вообще думал?
Видимо, вообще не думал. Да и с чего бы? Ведь он еще ни разу в жизни не сближался ни с одной женщиной, и ему просто неоткуда было знать, каково это. Разумеется, до этого у него было много любовниц, но с ними он всего лишь спал и иногда ходил в ресторан или театр, но исключительно на своих условиях. А теперь он оказался заперт в крошечном коттеджике с Ивой, и с каждым днем этот коттеджик казался все меньше. А Ива без конца дразнила его близостью, вот только он сам запретил себе к ней прикасаться и теперь сходил с ума от все растущего неудовлетворенного желания.
И впервые за долгое время он вновь начал думать о брате-близнеце… Потому ли, что вновь оказался в поместье, где они когда-то лазили по деревьям и кидали мяч? Он вновь с горечью вспомнил, как обошелся с Дарио и как потом пытался все исправить. Вот только брат уже не захотел иметь с ним ничего общего.
Решив сперва выпить кофе и лишь затем идти в коттедж к Иве, он услышал доносившийся с верхнего этажа смех. Звонкий беззаботный смех, что безошибочно действовал на его нервные окончания. Нахмурившись, Данте поднялся наверх и замер на пороге сестринской спальни, совершенно не готовый к открывшейся ему картине.
Наталья стояла на стуле, а опустившаяся на колени Ива, с булавками во рту, аккуратно закалывала подол платья, не походившего ни на что, что ему до этого приходилось видеть на сестре. И дело не только в платье. Наталья никогда не делала такую прическу, а ее глаза не казались такими огромными… Заметив в нежных ушах жемчужные сережки, он сразу же почувствовал непреодолимый порыв вмешиваться и защищать… Ведь его маленькая сестренка внезапно выросла, не озаботившись его предупредить.
