Я кивнул. В любом случае… это правда. И ничего такого мне неизвестно. Либо я избавлюсь от раздражающего опекунства, либо мне дадут некие «преференции» в банке в качестве извинений.
— В таком случае вы готовы подтвердить свои слова под использованием сыворотки правды?
— Разумеется, готов, — я пожал плечами, — да и зачем мне вам лгать?
И это правда — даже если меня будут спрашивать моё имя, я с чистой совестью могу сказать «Гарри Поттер», ибо другого у меня просто нет.
Тем временем мой поверенный не стал никого ни за что тянуть и связался с сотрудниками банка, которые уже через минуту пришли с флаконом зелья и листом пергамента, на котором был магический контракт, подтверждающий, что заданными будут лишь определённые вопросы. Я аккуратно изучил договор, чем заслужил одобрительный взгляд. Спустя две-три минуты всё было благополучно подписано и подтверждено каждым из собравшихся здесь гоблинов.
Я сел на стул, и мне дали ровно три капли зелья. И сразу поставили перед о мной антидот, как и было оговорено.
Разум сразу затуманился, мысли не подавали знаков о своём существовании, а единственным, что как-то влияло на сильнейшую меланхолию, захватившую меня, был голос моего поверенного, который начал задавать вопросы.
— Вы понимаете меня?
— Да.
— Назовите ваше полное имя.
— Гарри* Джеймс Поттер.
— Получали ли вы когда-нибудь письма с совами, если не считать письма из Хогвартса и письмо из банка, пришедшее к вам после посещения Гринготтс?
— Нет.
— Встречались ли вы в сознательном возрасте с человеком по имени Альбус Дамблдор или связывались с ним каким-либо другим способом?
— Нет.
— Это всё, мистер Поттер. Можете пить антидот.
Я с некоторым напряжением выполнил указание гоблина: мысли не желали складываться и уж тем более давать указания телу. Наконец, голова прояснилась. Контракт в ту же секунду рассыпался в пыль, как только был выполнен.
Двое других гоблинов ушли, остался лишь поверенный.
— Что же, мистер Поттер, у нас нет оснований вам не верить. По законам банка вы можете требовать компенсацию, — гоблин осклабился, — в разумных пределах, конечно. По этому поводу будет проведено расследование, и, если виновным в этом недоразумении действительно окажется Альбус Дамблдор, то лишение его опекунства — лишь вопрос времени.
— Тогда, надеюсь, директор не узнает об этом в ближайшее время? Ну, тогда, когда опекунства будет лишён, не так ли? Бюрократическая машина порой такая ненадёжная… — ухмыльнулся я, — то бумага куда-то потеряется, то ещё что-то случится с нею в дороге? Мало ли…
