– О чем он говорил сегодня в церкви? – спросила Тилли, пока викарий обходил присутствующих.
– Сказал, что Господь гоняется за людьми с ножами, если они не слушаются его должным образом.
Тилли снова понюхала свой бульон.
– Вот уж не знала, что Бог на такое способен, – заметила она после паузы.
Порой мне стоило немалых усилий оторвать от нее взгляд. Она казалась почти прозрачной, хрупкой как стекло.
– Еще он сказал, что, если мы найдем Бога, он всегда нас защитит.
Тилли приподняла голову. На кончике носа у нее красовалась полоска от крема против загара.
– Как думаешь, Грейси, кто-нибудь еще у нас исчезнет?
Я вспомнила о надгробных плитах, и миссис Кризи, и лужайках с пожелтевшей травой в проплешинах.
– Неужели только Бог нас хранит? Разве без него мы не в безопасности? – не унималась она.
– Ну, не знаю, не уверена. Я еще толком не разобралась.
Я наблюдала за ней и перебирала все свои опасения, как бусины ожерелья.
Викарий завершил обход зала и тотчас исчез – словно помощник фокусника скрылся за занавесом сцены. Снова загудели голоса, поначалу тихие, не слишком уверенные, но постепенно они становились все громче, и вот речь снова пошла о нехватке воды и таинственном исчезновении соседки.
Наверняка все эти сплетни и домыслы продолжались бы до тех пор, пока люди не разошлись по домам, чтобы наесться брюссельской капусты, но в этот момент сквозь двойные двери в помещение вдруг ворвался мистер Кризи и промаршировал через весь зал. Тотчас воцарилась полная тишина, и единственными звуками, нарушавшими ее, было позвякиванье чашек о блюдца да приглушенный стук локтя в бок соседу.
Он остановился перед мистером Форбсом и Эриком Лэмбом, лицо его было искажено от гнева. Позже Тилли говорила: в тот момент ей показалось, что он вот-вот кого-нибудь ударит, но, на мой взгляд, запала для мордобоя у него оказалось недостаточно.
Несколько секунд он молча и вопросительно смотрел на эту пару, потом спросил:
– Это ведь вы ей рассказали, да?
То был крик души, но произнес он эти слова яростным шепотом, брызгая слюной.
Мистер Форбс отошел от толпы и отвел мистера Кризи в сторонку, к стене. Я слышала лишь отдельные его слова: «Господи», «да успокойся ты» и «ради бога», а потом вполне отчетливо уловила:
– Мы ничего ей не говорили.
– Тогда почему она вдруг сорвалась с места и ушла? – спросил мистер Кризи. Похоже, гнев обездвижил его, лишил каких-либо сил, превратил в статую, застывшую на месте. И лишь покрасневшие грудь и шея, видневшиеся из-под расстегнутой рубашки, свидетельствовали о том, что это живой человек.
