Его слова прогнали туман в моей голове.
Я не буду петь. Это вернет ту тьму. И я потеряю себя.
Я поднял себя, решив сказать им это. А потом вдруг вспомнила о женщине в сарае.
Я побежала по ступенькам как можно быстрее и ворвалась в комнату.
— Люси! — воскликнул Пенебригг. — Тебе не стоило покидать постель.
Я прижалась к стене.
— Кто-то в сарае Аристотеля.
Нат тут же убежал.
— Я за тобой, — крикнул ему Пенебригг. — Сэр Барнаби, посторожите заднюю дверь? — а мне он сказал. — Прячься, милая. В шкафу там есть скрытая дверца, что ведет в подвал. Если нужно, там есть выход наружу.
Я все еще пыталась понять, как работает механизм в шкафу, когда услышала, как открылась задняя дверь. Я пригнулась, и дверь закрылась с хлопком.
— Видите? — голос Ната был тихим и тревожным. — На ее руке метка Певчей!
Еще одна Певчая? Здесь?
Я выглянула. Пенебригг стоял ко мне спиной, в его руке была палка. Нат удерживал нарушителя. Я узнала серебряные волосы и белое лицо женщины из переулка. И я узнала метку на ее руке, белый завиток, как и у меня.
Она вырывалась, длинные бусы при этом позвякивали. Нат с удивлением отдернул руку.
— Она меня укусила!
Пенебригг заговорил громогласным тоном, таким я его еще не видела.
— Кто вы, мадам? И что вы делали в нашем дворе?
В свете свечи глаза женщины пылали злостью. Но она не говорила.
Сэр Барнаби вышел к свету. Я была удивлена, что и он был с пленником, и этот был в плаще с капюшоном.
— Может, она расскажет больше.
— Снимите капюшон, — приказал Пенебригг.
Дрожащая рука сдвинула капюшон.
Я вскрикнула.
Это была Норри.
Глава девятнадцатая
ВОССОЕДИНЕНИЕ
— Ты хоть понимаешь, как я переживала? — Норри прижала меня к себе. — Мне чуть не стало от этого плохо.
Я лишь с облегчением выдохнула. Норри была невредимой. Она была здесь. Моя песня ее не убила.
— Как только я услышала твое пение, мое сердце стало водой, — сказала Норри. — Я не знала, что делать. Что бы сказала твоя мама…
— Почему ты не отдала ее письмо? — я старалась говорить без укора, но слова вылетели сами. — Почему не сказала, что она была Певчей?
— Сказала? — Норри отпрянула. — О, дитя, я не могла!
— Но если бы я знала…
— Твоя мама сказала оберегать тебя. И не давать тебе петь, пока ты не будешь взрослой.
— Пока не исполнится двадцать один?
Норри замешкалась.
— Нет. Певчие обретают силы в пятнадцать.
— Мне и есть пятнадцать.
— Да, дитя. Да, — глаза Норри блестели, впервые после ее прибытия я увидела усталость на ее лице. — Я хотела рассказать в твой день рождения. Но как я могла отправить тебя в мир, что убил твою маму? Убил, ведь она не вернулась. И я была права, — ее губы дрожали. — Бедняжка. Она этого не заслужила.
