Нат посмотрел на нее.
— И этого хватает, чтобы ей было так плохо?
— Как видишь.
Почему они не горят? Огонь был повсюду. Голова кружилась.
— Спустим ее вниз, посмотрим, поможет ли это, — сказал Пенебригг. — Сможешь, милая? Нет, вижу, что нет. Нат, отнесешь ее?
Нат помогал мне подняться из кресла, жжение прекратилось. Я держалась за его плечи, ощущая лишь страх и жар, а через миг я в смятении посмотрела ему в глаза и отпрянула.
Я встала на ноги, ему пришлось схватиться за стул за ним для равновесия.
— Мне уже лучше, — сказала я.
— Я так и понял, — он потер локоть и отошел.
Пенебригг взял меня за руку, словно хотел поддержать.
— Милая, ты точно в порядке?
— Думаю, да, — ужас прошел, словно его и не было. А потом меня окатило волной усталости, и я села.
— Я проверил, все окна закрыты плотно, — отчитался Нат Пенебриггу. — И открыт только дымоход щелью, как обычно.
Пенебригг осмотрел камин.
— Ах, да, дымоход. Я не подумал.
— Раньше это проблемой не было, — с сомнением сказал Нат.
— Может, даже щель — проблема для Певчей, — сказал Пенебригг. — Особенно, если тенегрим сядет на трубу.
— Мог он нас подслушать? — спросила я с ужасом. — Он знает, что я с вами? — и теперь он летит к Скаргрейву…
— Нет, — поспешил успокоить меня Пенебригг. — Это было быстро, мы говорили тихо, в ту трещинку нас не услышать.
— Но, может, он ощутил мое присутствие…
— Нет, — сказал Пенебригг. — Ты можешь чувствовать тенегримов, но не они тебя. Все, что мы знаем о них, это доказывает. Только это от них и спасает. Это и факт, что они спят днем.
Я была рада его ответу.
Нат подошел к камину.
— Закрыть его?
— Да, — сказал Пенебригг. — А потом пойдем вниз. Думаю, нашей гостье уже надоела эта комната.
Мы устроились у дымящих углей огня на кухне, и я уже ощущала себя сильнее.
— На чем мы остановились? — спросил Пенебригг.
— Мы говорили о шпионах Скаргрейва, — сказал Нат со скамейки напротив меня.
— Ах, точно, — ответил Пенебригг. — Его огромная сеть, которой он правит как глава шпионов, и вороны на его стороне, — он поправил очки и посмотрел на меня. — Боюсь, что информанты всюду, милая. Страх в воздухе, которым мы дышим. Нет места, чтобы говорить свободно. Даже самые невинные поступки теперь могут навлечь на человека воронов.
— На прошлой неделе наш сосед пожаловался на цену хлеба, — сказал Нат. — Его схватили через час.
— Словно жалобы на цены — жуткая измена! — сказал Пенебригг, качая головой. — Но никто не смеет перечить Скаргрейву, пока он командует тенегримами, даже король Генри.
