Я подтащил ее к выщербленному бетонному крылечку, втолкнул перед собой в дверной проем, заскочил следом.
– Замри, будь рядом.
Выглянул аккуратно. Затем огляделся. Большая комната вроде вестибюля, на окнах решетки «солнышком», на стенах какие-то стенды, ударники труда на них висели небось, с обязательствами на пятилетку и решениями съезда, которые в жизнь, наглядная агитация. У стены ряд стульев с откидными сиденьями, как в кинотеатрах.
– Теперь слушай, повторять некогда. Слушаешь?
Она кивнула. Тут уже темновато, даже разглядеть не могу ее толком, но кивок вижу.
– Встань к двери, так чтобы тебя заметить можно было. Как машина покажется на перекрестке, дай им тебя засечь. И сразу забегай сюда, вон в тот угол. И садись там, пугайся изо всех сил, можешь даже заорать, понятно? А я тут буду, – добавил, показав на угол у двери. – Поняла? Поняла, а? Некогда уже думать!
Поняла, опять закивала.
– Тут стой. – Я чуть вытолкнул ее на крыльцо. – Чтобы точно заметили. И сразу внутрь. – Я сбросил предохранитель автомата. Этот звук, как мне показалось, ее чуть-чуть успокоил, хоть и все равно трясется. Не фигура речи, колотит ее. – Стой, стой, жди… я прямо здесь, все будет хорошо, скоро домой поедешь…
Звук мотора близко, затем скрип тормозов, чей-то радостный свист. Не знаю, сколько их там, нет возможности выглянуть, но меня здесь они точно не ждут, так что не все так плохо, не все…
Женщина аж всхлипнула с перепугу, дернулась, потом заскочила в дверь.
– Не стой! – Я подтолкнул ее в нужном направлении. – Туда! Чтобы все их внимание на тебя!
Тут угол темный, я сам в темном, а добыча вот она, рядом, они ее уже поймали. Все должны зайти, сколько бы их там ни каталось. Все припрутся, не удержатся, никто никакого охранения выставлять не будет, тут им самый кураж.
Машина подкатила к двери, снова скрипнули тормоза, открылись дверцы. Две. И голосов два.
– Светуль, ну куда бежишь? – крикнул молодой мужской голос еще на подходе. – Я чисто жениться хотел, а ты свинтила. Не, так у нас любви не будет.
Двое. Я уже успел сменить автомат на «марголина».
Шаги совсем рядом, а женщина, жалко сжавшаяся в углу, крикнула, громко и отчаянно:
– Не подходи ко мне, сволочь! Не подходи!
Чудесно, замечательно, идеально.
Шаги на крыльце, в дверь сразу двое, смотрят только на нее. Оба с автоматами. У одного в руках, у второго на плече стволом вниз.
Двумя руками вскинул пистолет, потянул спуск. «Марголин» хлопнул негромко, так же негромко лязгнул, выпустив маленькую свинцовую, подсверленную мной самим для большей убойности, пулю в затылок ближнему. И тут же следом я всадил еще две пули в голову второму, тому, что с автоматом в руках, он даже поворачиваться не начал еще.
