И вот уже который день я всматриваюсь в пустую дорогу.
Лично я, кстати, не горел желанием приближаться к лагерю Ара без Марка. Не хотелось бы, чтобы меня приняли за шпиона и там. Хватило горького опыта в Форпосте Ара. Уже мой акцент, даже если не брать в расчёт прочие странности, скорее всего, сделал бы из меня готового подозреваемого в шпионаже. Оставалось только предположить, что Марк опередил меня и к настоящему времени, по-видимому, уже находился в Хольмеске или в его окрестностях. Впрочем, меня не оставляли подозрения, что даже если это не так, то командующий армией Ара и так знал о расположении и передвижениях косианских экспедиционных войск, как минимум не хуже меня или Марка. Правда, Марк до сих пор отказался поверить в это, ссылаясь на пассивность войск, вставших на зимние квартиры. На мой взгляд, у этой безынициативности, жестоким следствием которой к настоящему времени уже стал отказ от снятия осады с Форпоста Ара, было более простое и одновременно совершенно невероятное объяснение — измена в верхних эшелонах власти.
Периодически я поглядывал и на небо. Пусто. Лишь Солнце, по-прежнему слепившее глаза, начало медленно скатываться к горизонту.
Признаться, я уже подумывал над тем, чтобы вернуться в Порт-Кар. Правда, мне по-прежнему было неизвестно, насколько это будет безопасно. Слева от порога дома Самоса, моего друга и, по совместительству, самого известного работорговца Порт-Кара, в стену был вмурован железный штырь, на котором развевался баннер с логотипом компании. Так вот у основания этого штыря свисало несколько витков рабской цепи, к которой обычно был привязан небольшой лоскут алого полупрозрачного шёлка. Замена алого шёлка на желтый и была тем сигналом, который свидетельствовал бы о том, что моё возвращение не грозит мне какой-либо опасностью. В противном случае, делать мне в Порт-Каре было нечего, причём вероятность этого, на мой взгляд, была значительно выше. Был ещё один вариант действий. Можно было бы направиться в Торкадино и попытаться пробраться в город, чтобы присоединиться к его теперешнему владельцу — Дитриху из Тарнбурга, оказавшемуся там в безвыходном положении, словно ларл, логово которого обложили охотники. Ему стоило знать о провале моей миссии в Аре и своих подозрениях относительно измены, угнездившейся там в среде руководства. Возможно, Дитриху ещё не поздно было связаться с Мироном Полемаркосом из Темоса, командовавшим основными силами Коса на континенте, и договориться о безопасном выводе своего отряда из осаждённого города. Смелый замысел Дитриха, столь блестяще начавшийся с захвата Торкадино, представлявшего собой главную базу снабжения Коса на юге, тем самым основательно задержавший вторжение, в сложившейся обстановке становился бессмысленным. Ар не послал свои войска на юг, на встречу с основными силами косианцев, завязших под стенами Торкадино. Вместо этого сильнейшая армия на континенте ушла на север и зазимовала вдали от основного очага боевых действий. С большой долей вероятности можно было утверждать, что эту зиму Мирон не потратил впустую и к настоящему времени смог по большей части восстановить свои запасы продовольствия и осадных орудий. Кроме того, теперь, когда зима осталась позади, он мог снова призвать под свои знамёна многочисленные отряды наёмников, собрав их по дюжинам зимних лагерей. Фактически Торкадино больше не стоял на пути косианской армии. Если только, конечно, Мирон не пойдёт на принцип, а в этом случае шансы Дитриха уйти из города безнаказанным становились призрачными. Ар, в этом я теперь был уверен, не придёт ему на помощь, как не пришёл на выручку своей же собственной колонии на Воске, Форпосту Ара, от которого теперь остались лишь припорошённые пеплом руины.
