— Ты, как всегда, перепил.
— Да, пожалуй.
Оказалось, Вивиана отослала Андреа без всякой задней мысли. Едва тот отошел, она принялась с любопытством глядеть по сторонам, не проявляя к Де Леонибусу ни малейшего интереса. Напрасно он два-три раза пытался как-то ее расшевелить. Потом, когда уходящие первыми гости уже начали шумно прощаться и прокурор, провожая их, стучал своими вставными челюстями, словно щелкунчик, Де Леонибус устремил на нее предельно многозначительный взгляд, надеясь получить в ответ хоть какой-нибудь намек. И, тщетно его ожидая, упустил последнюю в этот вечер возможность попросить о свидании.
В лифте Мариолина начала, как всегда, поправлять прическу. Это была маленькая и нервная женщина, склонная к худобе, обещавшая к старости стать некрасивой и нудной. Де Леонибус внимательно наблюдал за ней, хотя и знал, что жена не оторвется от зеркала, пока лифт не минует все двенадцать этажей, и никаких сюрпризов сейчас не будет.
В свои сорок лет Мариолина вполне могла быть довольна жизнью. Она преподавала в университете, где с ней, очевидно, считались, сотрудничала в нескольких журналах. Их сын учился в Англии, не был наркоманом и, видимо, не собирался им становиться, более того — он регулярно писал ей письма, и очень нежные, никогда не забывал добавить: «Привет папе». И у нее не было никаких опухолей, варикозных вен и прочих хворей. С каким-то упрямым упорством — что скорее говорило о ее характере, чем об уме, — она устроила себе такую жизнь, которая полностью ее удовлетворяла, чем и гордилась. Не выставляя напоказ своей уверенности в собственных силах, Мариолина не знала колебаний и сомнений.
— О чем это вы рассуждали с Андреа? — спросила она, когда они раздевались. Ее худенькие, смуглые, отнюдь не привлекательные ножки скрыла шелковая ночная рубашка.
— Да ни о чем особенном. Говорили о деле этого террориста из «красных бригад», который застрелил полицейского возле кино…
— Буонафортуны?
— Да, — хмуро ответил он, расшнуровывая ботинки. Надо же, она даже помнит фамилию арестованного.
— И что же?
— Я попросил прокурора, если возможно, избавить меня от этого хлопотного дела. Он и передал его Андреа. Вот и все.
— Думаешь, это опасно?
— Не знаю… Может быть, и нет. Но когда речь идет о террористах, то может стать опасным. Знаешь, чтобы собрать веские улики и построить обвинение, придется немало попотеть. А потом вылезет наружу куча имен, политические интриги… Обычные грязные делишки…
