Потом снова перешел на серьезный тон.
— Что же до Дядюшки Нтони, задумка моя такова.
Излагая Рокко теперь уже окончательно созревший план действий, он внимательно следил за выражением лица своего помощника. Ведь тот великолепно замечал слабые места любого плана. Тем приятнее было, что Рокко идея понравилась.
Когда он замолчал, Рокко подергал золотистые усы, чтобы громко не расхохотаться: ему тоже приятнее будет увидеть Вичепополо в бессильной ярости, чем трупом.
— Надо еще покончить с делом Куоко.
Тусклый голос Барона как губкой стер с лица Рокко Пиццуто всю его веселость. В суде над Паломбеллой из всех свидетелей лишь Эрнесто Куоко, хоть он тоже принадлежал к клану мафиози, дал показания двусмысленные, явно повредившие обвиняемому. Непонятно было, вызваны ли эти странные показания личной неприязнью к Паломбелле или же давлением извне. Да никто и не пытался это уточнить. Но после суда все, включая Куоко, принявшего особые меры предосторожности, ждали от дона Джузеппе Паломбеллы ответных действий. К большому удивлению верных дону Джузеппе людей, склонных сурово карать отступников с целью устрашения, никаких акций так и не последовало.
— Послать к нему Танино? — предложил Рокко. И его поразило, как на миг изменилось лицо хозяина, приняв выражение жестокое, сразу сбросившее маску ироничной невозмутимости и спокойствия.
— Танино застрелит его, и все тут, — глухим голосом сказал Барон. — Эрнесто Куоко не должен умереть. Он должен всю оставшуюся жизнь помнить, что он дерьмо!
Барон умолк. Казалось, он обдумывает, как же покарать предателя, но Рокко знал, что Барон все уже решил заранее. А это молчание — лишь уловка, желание продлить удовольствие от роли неумолимого мстителя. Барон любил разыгрывать роли. У Рокко мурашки по спине забегали, когда он подумал, как же беспощадно Барон собирается покарать изменника, если он отказался от услуг Танино, носителя молниеносной смерти.
— Тут должен потрудиться Луиджино Маццамонте. Пусть обслужит Куоко, как и других, — вымолвил наконец дон Джузеппе и увидел, что даже Рокко побледнел. «Становится чувствительным, как молоденькая девушка», — недовольно подумал он.
Желая его подбодрить, он снова надел маску любезного господина и мягко улыбнулся.
— Ну вот, пожалуй, и все. А пока отведайте здешнего вина. Вполне, по-моему, сносное.
Он извлек из аляповатого буфета бутылку и два бокала и, откупоривая бутылку, полюбопытствовал:
— А что еще вы привезли в этот раз для прикрытия?
