— А то, что вероятность путча южноамериканского образца нужно исключить заранее. Остается проблема, как воздвигнуть прочную плотину против коммунизма, который затопляет все вокруг и, увы, может в нашей несчастной, тонущей стране впервые взять власть не революционным путем, а в результате парламентских выборов. Возможность, которая наконец-то стала не столь опасной благодаря… благодаря седьмому июля, о котором шла речь, дорогой Балестрини.
— Не понимаю.
— До сих пор?
— Я не понимаю, к чему вы клоните. Пленки…
— На ваших пленках записана лишь болтовня нетерпеливых людей, которые в состоянии эйфории на миг забыли об осторожности. Видите ли, Балестрини, все дело в людях. Что такое, в сущности, государственный переворот? Замена одних людей другими. Такими, которые заложат основы новой идеологии и социальной политики. Неужели, чтобы этого добиться, надо непременно прибегать к кровопролитию? Люди, которые занимают в Италии ключевые посты, могут быть заменены… и это уже происходит… Начиная с седьмого июля прошлого года. Нужные люди на нужных местах. Постепенно, когда необходимые связи будут установлены и отработаны, эти люди составят ядро президентского конституционного правления, которое, по моему и не только по моему убеждению, является единственным оплотом против коммунизма, процветающего у нас именно из-за чрезмерной приверженности к послевоенной конституции. Только такая сильная власть может спасти Европу.
Прокурор сделал паузу и, ожидая вопроса, с любопытством стал разглядывать почти потухшую трубку. Но вопроса не последовало.
— Тут вы могли бы спросить, как происходят подобные замены, но я по вполне понятным вам причинам, увы, не в состоянии вдаваться в детали, перечислять имена и фамилии. Однако возьмите мой случай… — добавил генеральный прокурор, и его светлые глаза прицелились в Балестрини, который, похоже, растерялся от всего услышанного и был не способен хоть как-то отреагировать на эти слова.
— Мой предшественник, блистательный Мариани-Таццоли, подал в отставку за несколько лет до наступления предельного срока службы. Это не произошло седьмого июля прошлого года лишь потому, что многочисленные перемещения и замены, проведенные сразу, все вместе, наверняка бы вызвали подозрения… Ну, а еще из-за того, что трудно было… гм… добиться его отставки.
— Добиться?
— Именно так.
— Не понимаю.
— Да перестаньте же упорствовать, Балестрини! Сойдите со своего пьедестала молодого и возмущенного блюстителя правосудия. Все это не имеет ни малейшего отношения к правосудию; здесь действуют высшие интересы. Вы же не раз отпускали домой отца многочисленного семейства, совершившего мелкую кражу? Несколько месяцев тюрьмы, хоть воришка и заслужил их, мало интересовали вас. А вот для оравы его детей это было очень важно. То же самое и в вашем случае. Вы упорно, уж позвольте вам это сказать, по-детски дуетесь из-за того, что ваше расследование затормозилось и ему чинят препятствия, что помощник прокурора не пошел вам навстречу, а я не принял вас немедленно, как вы того ожидали. Друг мой, сейчас есть люди, которые прилагают усилия в надежде кое-что поправить, если это еще возможно…
