— Слушаю вас.
— Был ли кто-нибудь у Де Дженнаро? Я хочу сказать, какие-нибудь родственники. Я слышал, осталась мать…
Стелла кивнул, но ему помешала ответить проходившая мимо группа адвокатов. Один из них, давний знакомый Балестрини, хлопнув его по плечу, спросил:
— Ну, как идет процесс Буонафортуны?
— Завтра произношу обвинительную речь.
— Ах, уже? Не забудь передать привет жене.
— Чао!
— Мы ей, естественно, уже сообщили, — произнес лейтенант, продолжая прерванный разговор.
— Да, конечно… А где… где она живет?
— В Остии.
Балестрини с трудом сдержал улыбку. В Остии? Вот тебе и Лазурный берег! Вот тебе и фантастические слухи о богатстве семьи Де Дженнаро!
— Послушайте, мне бы хотелось поговорить с этой синьорой. Вы потом дайте мне номер ее телефона…
— У нее нет телефона.
— Ну, тогда адрес.
— Обязательно.
Внезапно Балестрини подумал, что глупо вот так терять время в коридоре, когда только от него самого зависит пораньше начать допросы в «Реджина Чёли». Если не будет никаких непредвиденных задержек, тогда он успеет домой к обеду почти вовремя.
— Винченти! — громко позвал Балестрини, и дежурный курьер, скреплявший листочки бумаги, делая из них подобие блокнота, встал из-за стола и подошел к нему.
— Винченти, если меня будет спрашивать женщина, передай ей, что я ждал ее и буду у себя во второй половине дня… Ну, скажем, в четыре-полпятого. Если же она не может прийти, пусть позвонит.
— Слушаюсь, доктор.
Балестрини, улыбаясь, с любопытством уставился на курьера. На изрезанной глубокими морщинами физиономии виднелись — хотя это и было маловероятно — следы слез.
— В чем дело?
Винченти извлек платок и изобразил на лице комическое смирение.
— Аллергия. Почти ничего не вижу.
— А отчего она у тебя?
— От безденежья, доктор Балестрини. Это самый худший из всех видов аллергии.
Едва с губ судьи, дожидавшегося лифта, сошла улыбка, как стук женских каблучков заставил его с надеждой обернуться. Но приближавшаяся изящная женщина никак не могла быть Розанной Паскуалетти. Ему показалось, что это та самая девица, которая просила разрешить встречу в тюрьме с парнем, сделавшим ей ребенка. Балестрини прищурился, пытаясь разглядеть, не вырос ли у нее живот, но тут с мягким шорохом перед ним раскрылись двери лифта.
— После вас, доктор, — сказал лейтенант Стелла.
И в тот самый миг, когда створка автоматической двери уже скрывала от него приятное зрелище — стройный стан девушки без малейших следов беременности, Балестрини вдруг осенило. Он неожиданно нашел ответ на вопрос, который неотступно преследовал его с самого утра. Он взглянул на лейтенанта так, что тот, наверно, испугался.
