— Привет! — уже выжимая сцепление, проговорил он, высунувшись в окно машины.
Девушка хихикнула, подтолкнув локтем подругу. Ни одна, ни другая красотой не блистали; наконец та, что пострашнее, решилась:
— Привет!
Это была игра, спорт, которые вот уже несколько лет шли в Риме на спад, вынужден был признать Де Дженнаро, спускаясь по улице Санта-Сабина. Он не мог объяснить почему. Может быть, все большая свобода нравов лишала мужчин удовольствия от уличных знакомств, порой превращавшихся и в более близкие. Это, конечно, не единственная причина, однако сейчас не время забивать голову подобными размышлениями.
Он дотронулся до кармана и с удовольствием убедился, что записная книжка там. Фамилия найдена, теперь достаточно узнать, кто сопровождал этого человека в церковь в день венчания, — и тогда капитан наконец установит, кому принадлежит первый голос на этих замечательных магнитофонных лентах. С той минуты все будет делом техники, и его ожидает немало приятных минут. Эта мысль ободрила капитана. Поначалу он даже не подозревал (и не надеялся), что дело примет такие масштабы. Да, это будет, черт побери, настоящая бомба!
Не обращая внимания на пассажиров машин, застывших рядом перед светофором, он засмеялся и долго еще радовался, представляя себе выражение лица Андреа Балестрини, когда он усядется за столом напротив него, начнет свой рассказ и примется вынимать из карманов фотографии, документы, магнитофонные ленты, словно старый, дьявольски ловкий фокусник.
23
— Ты понимаешь? — продолжала трещать Рената. Она то и дело повторяла этот вопрос, словно уже не могла остановиться. Вивиана еще раз устало кивнула. Ей хотелось потянуться и зевнуть, рассказать о последней выходке Витторио Де Леонибуса (букет алых роз без всякой записки; однако мальчишка-посыльный из цветочного магазина хорошо запоминал лица и был большой болтун), попросить Ренату приготовить ее такое вкусное питье — разведенный вишневый сок с ягодами и мелко колотым льдом, а к нему — соломинка и ложечка. Но решила повременить.
— Я тебе уже сказала: ты действительно не желаешь следовать моему совету, поговори с Андреа. Он, может, человек и не совсем светский, но ведь и не дикарь. Вот посмотришь, он поможет тебе.
Она посмотрела на Ренату невидящими глазами, все еще завороженная звуком собственных слов. Интересно, как это воспримет Андреа? Вивиана попыталась себе его представить, с неудовольствием отметив, что этот увалень, эта зануда занимает ее мысли немножко больше, чем того заслуживает. Она улыбнулась, и настроение ее чуточку исправилось. Наверно, этот Андреа Мудрый выслушал бы жену со смешанным чувством глубокой боли и изумления. В памяти у него, беспорядочно теснясь, ожили бы смутные юношеские воспоминания и представления о женщинах. Постепенно они сложились бы в следующую истину: жена Цезаря должна быть не только чиста и непорочна, но и вне всяких подозрений. Или что-нибудь в этом роде.
