Семейные посиделки с сестрой переходили в бухание с пахнущими за версту коллегами, от которых он получил прозвище Шатун. Уж больно нравилось им слушать по синьке его рассуждения о становлении марксизма-ленинизма по земному шару. Доступнейшей в то время была бормотуха и другие винно-водочные суррогаты, чьё качество становилось все хуже и хуже. Разбавленный технический спирт. Незамерзайка. Ален Делон не пьет одеколон, а бывший советский гражданин– да.
Так продолжалось долго, очень долго, пришли сытые двухтысячные, Боярышник работал грузчиком на какой то оптовой базе, пока в очередной попойке его сестра, обладающая многолетним стажем в распитии, по всей видимости перепила очередного собутыльника, чем подорвала его мужскую самооценку и получила колюще-режущие кухонным ножом (самое распространенное орудие смерти и по наше время). А Павел Сергеевич в это время валялся в соседней комнате, и даже будучи на бровях все это слышал. Он пытался ползти, но уснул. А наутро он очнулся у ментов в компании убийцы своей сестры, оказалось, что соседи вызвали милицию и приехав, они повязали всех, кто находился в квартире. Ох, видели бы как бывший преподаватель выбивал зубы, это то еще зрелище. О*****лившись от прибежавших на шум стражей галактики, заработал отбитые почки. Бывает. Ссал кровью. Потом похороны, суд, еще более страшное пьянство. И в тот момент, когда все окончательно как ему казалось рухнуло, на пороге оказались родственнички, сыгравшие с непрописанном по месту жительству *грязным алкашом* игру *Выкинь дядю на мороз*. И тут начинается та часть истории, когда Павел Сергеевич стал как мы его называем– Боярышником.
Оказавшись на улице, он особо и не паниковал, было лето, и он отсыпался после работы на овоще базе на лавочке, потому что привык спать там, где упал после пьянок и это было не впервой. Думал выкрутиться, обойдется, помогут старые приятели– но не вышло.
Его гнали ссаными тряпками практически все старые знакомые, в то время каждый почему-то старался помочь себе сам. На овоще базу выходить само собой перестал, началось наступившей осенью его мытарство по подъездам, правда из них постоянно гоняли и зачем-то били, хотя он не гадил и презирал тех, кто срал там, где спал. Вместо завтрака (а иногда обеда и ужина, потому что бухло было более необходимо чем хавчик) – пара глотков спирта, пил интеллигентно, разбавляя водой и закусывая тем что найдет. Побирался, называя удачные места *островами сокровищ*, но на них слетались более сильные и молодые, поэтому постоянно мигрировал. Замечал по выражению лиц, подадут или нет, мог с 5 шагов угадать настроение прохожих. Внутрь магазинов не пускали, хотя он честно пытался купить на свои кровные еду, и потому он по достоинству оценил выросшие как грибы после дождя киоски. А вот рынки старался избегать, там могли и повесить кражу, а то и просто отметелить по приколу. Когда заканчивались сигареты и поднимал бычок, вставлял его в бережно заворачиваемый в тряпочку мундштук, потому что опасался несмотря на маргинальный образ жизни подхватить какую-нибудь заразу. У всех свои тараканы. Знал, что, если сбить камнем замок с погребов, можно потом так неделями питаться, если удача улыбнется. Сдача стеклотары как хождение на работу.
