Жечь - дело нехитрое: побросали смоляных дровишек, сложили шалашиком, запалили и закинули туда Чудо - вместе с сетями... Жадно занялось. Запрыгал огонек рыжей лисичкой по пеньковым узелкам.
Долго ли, коротко ли, а прогорел костер. Принялись мужички угли палками ворошить. Вот тут-то все и приключилось. Сначала угольки поползли друг к другу, затем пепел стал в кучку собираться. И словно фигурка какая начала вылепливаться. Поняли мужички, чья фигура, печенками почуяли, да только все не верилось. А уж когда и цвет поменялся, и залохматилась на ветру нечесаная шерсть, - вот тогда даже у самых бедовых-отчаянных кровь в жилах заледенела...
Встрепенулось Лесное Диво, брови косматые приподняло, зыркнуло глазищами. А взгляд у него не злой и не звериный вовсе, а... не поймешь, какой: будто жалилось оно кому. А потом повернулось да и ушло к лесу. Никто ему мешать не посмел. Только как скрылось уже, зашевелились, задвигались.
Догада наш пятерню в бороду запустил и говорит, мол, права была бабка не иначе, одиннадцать жизней у чудища. Только на то ему никто ничего не ответил.
Разбередил мужичкам души бесовский взгляд, - уж больно жалостно смотрело Диво, совсем как дитя али старик немощный. Да и вспомнилось тут, кстати, что лето-то знойное повитуха за три года чуяла да предрекала, когда Дива-то и в помине не было.
Покачали мужички головами, покрестили бороды над пепелищем, да и разошлись с миром. Только Кузьма свой топор покрепче перехватил...
* * *
На ходу отряхивая шерсть, он все глубже забирался в чащу. Два месяца, целых два месяца по этим лесам блуждать, а в регенерационной обойме всего пара зарядов.
Это из одиннадцати-то! Быт и культура предков - предмет, безусловно, занимательный, но когда этот быт насаживает тебя на колья, а культура кидает в костер - увольте! Да и Эдик - каков молодец! Удружил, называется. Нечисть-де у них неприкосновенна, до Бога высоко, до царя далеко, вот и молятся домовым да лешим. Хороша молитва, нечего сказать:
Мимикросистема, маскхалат этот, как запрограммировалась на один образ, так и не переключишь. А как было б хорошо: превратиться в сосну да и простоять так все оставшееся время. Если браконьерствующие мужички не срубят, конечно.
А потом в оранжевом вихре через семь веков - на родную базу...
Стоп! Шаги.
Он заозирался в поисках убежища. Инстинкт подтолкнул его к ближайшим кустам.
Теряя самообладание и последние остатки исследовательского пыла, он нырнул в сплетение ветвей.
