– Это было настоящее чудо.
Он кашлянул в смущении от подобного определения.
– Изумительно, – добавила она. – Не могу передать, насколько лучше я себя ощущала.
– Это долго длилось?
– Четыре дня, святой отец. Мне больше некого молить.
Это прозвучало так, словно Клаудиа просила милостыню. Иногда отец Фаустини приносил покупки для престарелых членов своей паствы, часто собирал лекарства. Рассказывали, что он колол дрова и варил суп для попавших в трудное положение душ. Так что плохого в том, что он массирует больные плечи Клаудии Коппи? Лишь то, что это вызывает диссонанс в нем самом. Разве справедливо отказывать ей в христианской помощи только потому, что он сам морально и духовно слаб?
В последние две пятницы он оказывал ей подобную услугу. С готовностью поколол бы дрова, но центральное отопление дома вдовы работало на мазуте. Съездил бы за покупками, но все необходимое ей дважды в неделю доставляли из лучшего супермаркета Кремоны. У нее были садовник, повар и уборщица. И единственное, чем он мог ей помочь, – выполнить то, о чем она его просила. Несчастная молодая женщина не могла массировать свои плечи. Во всяком случае, не настолько эффективно, чтобы снять мышечное напряжение.
Был еще один фактор, который заставлял отца Фаустини колебаться. Раз в неделю в храме он выслушивал исповедь Клаудии Коппи. В последнее время она часто признавалась в том, что ее одолевают неблагочестивые мысли и плотские желания. Не в его правилах было интересоваться на исповеди деталями, если установлен факт греха. И он точно не знал, было ли это связано с его посещениями виллы.
– Я нашла нечто такое, что можно втирать, если вы не возражаете.
Священник нервно кашлянул и положил ногу на ногу. Это было нечто новое в их общении.
– Обезболивающий крем? – Он постарался сосредоточиться на процедуре мышечного массажа и вспомнил излюбленные футболистами составы. Некоторые так сильно воняли, что выжимали из глаз слезы.
– Скорее увлажняющий. Лучше для моей кожи. Хорошо разглаживает. Попробуйте. – Клаудиа капнула ему на руку какой-то состав.
Он тут же его стер.
– Пахучий.
– Отдает мускусом. Подержите баночку, а я пока сниму блузку.
– В этом нет необходимости, – быстро проговорил священник.
– Святой отец, она же шелковая, я не хочу испортить ее.
– Нет, нет, синьора, прикройтесь.
– Я еще даже не расстегнула пуговицы, – рассмеялась Клаудиа и добавила: – Неужели здесь так темно?
– Я не смотрел.
– Вот и хорошо. Тогда я подставлю вам спину.
