Возле меня словно из-под земли вырос возбужденный военком:
- Гордись, командир, не подвел тебя твой крестник! - закричал он мне на ухо.
Я удивленно посмотрел на Щербака. О ком это он?
- О Плотникове говорю! - снова кричит Щербак. - Рекомендацию ему давал, помнишь?
Теперь вспомнил. Вспомнил, как перед выходом в Феодосию ко мне подошел дальномерщик Федор Плотников и попросил дать ему рекомендацию в партию.
- Хочу идти в бой коммунистом, товарищ капитан второго ранга…
И вот Плотников с честью выдержал суровое испытание.
…Мина ударила в угол мостика. Плотникова оглушило, швырнуло на паелы[3]. Очнувшись, краснофлотец кинулся к дальномеру. Прильнул к окулярам. Слева от мола сверкнули вспышки пламени. Немецкая батарея! Плотников быстро определил дистанцию до нее, передал данные артиллеристам. Залп, другой - и батарея умолкла. Плотников развернул дальномер в другую сторону, готовый засечь новую огневую точку, но в это время в дальномер угодил немецкий снаряд. Осколки изрешетили шинель Плотникова, один поранил матросу лицо. Но он не обратил внимания на боль и льющуюся кровь. На мостике вспыхнул пожар, и Плотников кинулся тушить огонь. Пламя гудело на ветру, загорелся кранец с сигнальными ракетами. Плотников высыпал ракеты на настил и стал затаптывать их ногами. На помощь ему подоспел сигнальщик Сергей Краковский. Вдвоем моряки справились с огнем, после чего Плотников вновь вернулся к дальномеру. Он устранил повреждения, и через некоторое время артиллеристы получили новые данные для стрельбы.
Не успел военком закончить свой рассказ, как весь корабль содрогнулся от тяжелого удара. Мы едва устояли на ногах. И тотчас поступил доклад: снаряд попал в фок-мачту, осколками повреждена первая зенитная установка, ранено несколько зенитчиков. И снова начался пожар. С мостика видно, как метнулся к огню комендор Дмитрий Куриленко. Правая рука матроса висит безжизненно, но, несмотря на это, Куриленко вместе с краснофлотцем Подберезным стал сбивать огонь. Полетели за борт приготовленные к стрельбе снаряды. Повернут вентиль пожарного крана. Но воды нет.
Перебита магистраль! А на палубе уже пылает высыпавшийся из снарядов порох. Пена огнетушителей бессильна против него. Вижу, как здоровой рукой Куриленко сдирает брезент и набрасывает его на огонь. Красные языки пытаются вырваться из-под брезента, но сила их слабеет, и скоро лишь клубы едкого дыма, разрываемого на части ветром, напоминают о бушевавшем только что пожаре.
