— Я не помню, чтобы просила твоей помощи.
— Когда тебе нужна помощь нет необходимости просить. — Заявление прозвучало фактом, без каких-либо споров. — Если я вижу что тебе что-то нужно, я делаю это. Конец истории.
Ее осенило, самая простая мысль, как будто ей дали пощечину на ее доверие.
— Хлоя послала тебя следить за мной? Или же Джексон втянул тебя в это? Он, не мог, не так ли? Если это так, не беспокойся. Поверь мне, когда я говорю, что могу позаботиться о себе, это так и есть.
— Ты боишься меня, но я нравлюсь тебе, Просто Рейчел, — он продолжал, игнорируя ее вспышку. — Хорошо, потому что ты мне тоже нравишься. Ты мне нравишься так сильно, что больно. Но я буду нежен с тобой, пока ты не будешь готова к большему. Ты не почувствуешь ничего, кроме удовольствия со мной. Увидишь.
Увижу? Он настолько уверен в себе? Вот задница.
Возмущение ушло, поглотилось, когда его пальцы взяли ее за подбородок. Для оборотня, у мужчины было мягкое прикосновение. Он не отводил взгляда, впитывая ее, его большой палец гладил, лаская щеку. Его внимание было сосредоточено на ее рте. Он облизал свою нижнюю губу, как будто представлял, как пробует ее на вкус. Ни один мужчина не смотрел на нее так пристально, не видя ничего другого в комнате.
— Ты такая красивая, — прошептал он и тихо вдохнул, ноздри его раздувались. Ее сердце трепетало и колотилось, жар в ее животе разгорался все сильнее. Ее стенки влагалища сжались, орошая ее уже влажные трусики. Он пронесся взглядом от ее губ к глазам. — Черт, ты пахнешь так сладко, малыш. Я не могу ждать, чтобы попробовать тебя. Иди сюда.
Столько голода было в его лице. Его челюсти были плотно сжаты, его брови сошлись воедино. Его рука легла на ее затылок. Он призвал ее к себе, используя устойчивое, но нежное давление. Его золотые радужки посветлели, став потрясающим оттенком лимонно-желтого, испуская странное сияние.
Логика всплыла, крича в ее голове.
Он не человек. Он сделает тебе больно.
Она подумала о том, чтобы отстраниться, чувствуя себя неуютно, от того как он выбивал ее из реальности. Ее ум велел ей бежать, пока ее тело умоляло остаться. Никогда в ее жизни она не была такой влажной, ее киска была настолько скользкой от возбуждения, что ее трусики прижимались к ее губам. Хлопок на ее клиторе больше не был мягким, он был неудобным. Материал скользил по комку нервов, но это не оказывало давления. Этого было не достаточно. Она хотела большего.
— Деклан. — Это ее голос? Этого не может быть. Когда он стал настолько низким?
