Артем откинул голову к стене, закрыл глаза и от бессилия стал биться затылком об стену, подвывая:
— Су-у-уки-и-и… Ненавижу-у-у…
— В Ростове нет Красной улицы, — вдруг тихо сказал Детка. — И про Шланга я не слышал.
— Почему тогда подтвердил мои слова? — Артем открыл глаза и с интересом посмотрел на парня.
— Потому что хочу, чтоб вся эта шайка во главе с Меченным подохла! — Детка зло сверкнул глазами. — Эта сволочь сестру мою убил. Она аптекарем работала. А эти подонки решили морфия достать. Ну и нагрянули, когда она аптеку закрывала. Она была единственным моим близким человеком после того, как мама от тифа в тридцать первом умерла. Меня воспитала. На ноги поставила. Я в этой банде уже почти три года. Шанса отомстить не представлялось. А тут прям удачу словил в твоем лице, легавый!
— Слышь, а звать тебя как? — Артем приподнялся с кровати.
— Серега, — ответил Детка и жестам показал, чтоб Артем сел на место.
— Слушай, Серега! — Артем послушно сел. — Я не мент… не мусор… не легавый, короче. Понимаешь, там мои родные. Там мама и… любимый человек. И сейчас они могут… — он тяжело сглотнул, — они могут погибнуть. Я себе этого не прощу. Понимаешь? — он с надеждой посмотрел на Серегу. — Если ты не поможешь, то погибнут очень хорошие люди. Ты должен меня выпустить!
— Ага, — нахмурился Серега, — а если ты врешь? Если ты это говоришь, чтоб выбраться, золото еврейское грабануть и смыться? Меня потом из-за тебя они на куски порежут.
— Да нет никакого золота, Серег! Нет и не было! — крикнул в сердцах Артем.
— А чо ты врешь, что там твоя родня? Ты на еврея не похож, — прищурился Серега. — Врешь, как про Ростов?
— Так я и не говорил, что еврей, — вздохнул Артем. — Мама Роза мне не родная мать, но она… она позаботилась обо мне. Приютила. Как к родному ко мне. Серег! Решайся, парень! Время уходит!
— Йех! — махнул рукой Детка. — Была не была! Нравишься ты мне, Пси… Или как там тебя в миру?
— Артем, — кивнул Артем, — я побегу к бараку, а ты дуй до милиции. Объясни ситуацию. Скажи, чтоб к оврагу ехали. Срочно!
Серега встал, отодвинул от двери стул и открыл ее.
— А Меченый врет, — сказал он на прощание. — У него этот шрам с детства. Ему на катке коньком по лбу попали.
Но Артем его уже не слушал. Он бежал по темным ночным улицам, спотыкаясь о бордюры, перемахивая через заборы и продираясь через кусты.
Как только он вышел на знакомую дорогу вдоль деревни, ветер донес до него запах гари. Овраг был освещен ярким светом. Барак горел, как огромный костер. Пожар сопровождался страшным гулом огня, треском горящего дерева и грохотом падающих балок. Был слышан громкий плач женщин, грубая мужская брань и звуки драки.
