Тимофей спросил только:
- Ты ему ничего не повредил?
- Что ты, комод, кому говоришь! Разве я не понимаю?
- Ладно. Напомнишь мне потом: два наряда вне очереди за провокацию, - и вошел в люк.
- Еще легко отделался, - шепнул Ромка Залогину.
- Это мы легко отделались. А если бы он не промахнулся?…
В доте Тимофею опять стало плохо. Пока знал, что надо идти, - держался; а сделали дело - и прямо дух вон. Пот заливал лицо, стекал по груди, по рукам; била дрожь. Препротивнейшее состояние, когда весь напрягаешься, чтобы хоть зубами не стучать, а получается только хуже.
Он сидел в креслице наводчика и терпеливо ждал, пока Чапа приведет часового в чувство. Потом подозвал его. Парень хоть и был еще слаб, подошел по-уставному четко.
- Фамилия?
- Рядовой Александр Медведев.
Сержант всегда сержант! - даже при затуманенном сознании Тимофей уловил в часовом какую-то ущербность, неполноценность. Он сразу понял, с кем имеет дело, и Медведев прочел это в его взгляде и сразу сник. Все было как всегда.
- Ты на него не обижайся, - кивнул Тимофей на Ромку. - Он у нас того… - и покрутил пальцем возле виска.
- Первый герой, в общем, - вставил Герка. - Если кого не победит - прямо спать не может.
- Спасибо, конечно, что приютил… А все-таки не имел права! - голос Тимофея вдруг окреп. - Так что за допуск на охраняемый объект посторонних лиц - два наряда вне очереди.
- Есть два наряда вне очереди, товарищ младший сержант! - радостно отчеканил Медведев.
- Чему радуешься?
- Понял, что вы настоящий, товарищ младший сержант!
Тимофея положили на расстеленный орудийный чехол, накрыли Чапиной шинелью, и едва он закрыл глаза, как провалился в небытие. Оно походило скорее на легкий сон, потому что возвращение из него было незаметным, без осадка. Словно прикрыл глаза на миг - и тут же открыл, но и в теле, и вокруг все успело измениться.
В доте было светло и пахло горячей пшенкой на сале. Для тех, кто понимает, - мечта!
Свет был электрический.
Тимофей сел. Ему тут же насыпали из котла. Миска приятно грела колени. Тимофей ухватил губами несколько крупинок, разжевал их, произнес «О!» - и отправил в рот сразу полную ложку. Он обжег небо и задохнулся горячим паром, но все это входило в комплекс наслаждения едой, без этого не могло быть настоящей пшенки, и он даже застонал, так ему было хорошо.
- А ты, дядя, оказывается, гурман! - засмеялся Залогин.
- Ложкой трудиться тоже надо уметь, - сказал Страшных. - Опять же пример рядовому составу.
