Танковый пулемет, словно киркой, вспорол разрывными пулями обе кромки кювета; подхватились автоматчики, готовые вмешаться. Только не успели. С пригорка нестройно ударили винтовки. Пули пограничников были точны. Лишь двое автоматчиков уцелели, прикрытые корпусом танка.
Залп отвлек на миг внимание немцев; Кеша, видать, почувствовал это, понял - второго случая не будет, - и поднялся… Что он при этом успел подумать? что в нем успело перестроиться за те мгновения, пока над головой тупо вбивало в податливую землю и порошило сухим в глаза, которые нельзя было закрывать - ведь это же бой, ведь этот резкий солнечный свет и эта земля, забившая угол рта и прыгающая перед самыми глазами, последнее, что суждено тебе увидеть в твоей иссякающей, уже перечеркнутой жизни…
Кеша встал во весь рост, удобно замахнулся и уверенно швырнул свою последнюю гранату точно в цель.
Спрятаться второй раз ему не дали. Пули догнали его, он сел на заднюю кромку кювета, весь прямой, странно вытянувшийся вверх, и так сидел какое-то время, а потом опрокинулся на спину, в пыльную полынь, только ноги в кювет свисали; но немцы все не верили ему, месили и рвали свинцом то, что еще недавно было Кешей Дорофеевым, а сейчас металось и вздрагивало при каждом ударе, уже почти неразличимое в облаке поднятой пулями пыли.
А всего-то, что он добился, - это сорвал гусеницу с головной машины.
Зато удачливей был Карен Меликян. От его гранаты полыхнул мотор второго танка, и еще не все танкисты успели выбраться на броню, как внутри стали рваться снаряды. Танк шатало, он кряхтел, будто живой, крепился из последних сил, чтоб не развалиться здесь же, посреди дороги, грудой броневых листов, и все бросились от него в стороны - подальше от греха.
Политрук не надеялся остановить врага: перевес был слишком огромен, а с танками и вовсе нечем было бороться. И даже так не ставил задачу политрук: задержать врага на два часа или на час. Нет! Просто задержать. Хоть на сколько-нибудь! Насколько хватит их жизней…
Немцы остановились.
Это была остановка не из страха перед мощью засады; какая уж мощь, если начинают с гранат! Это была остановка поневоле - из-за второго танка: к нему подступиться боялись. А раз уж пришлось остановиться, немцы взялись за пограничников всерьез.
Сперва танки обстреляли пригорок. Три десятка снарядов, выпущенных за считанные минуты, вздыбили на нем землю. Тонкая рыжая пыль как поднялась, так и висела в неподвижном густом воздухе, - и автоматчики, развернувшись в редкую цепь, нехотя стали просачиваться в нее. Пулеметы с танков и бронетранспортеров прикрывали их до середины склона, потом замолчали, опасаясь побить своих; и тогда простучал слабенький ответный залп из трехлинеек. Каждая пуля нашла цель, гитлеровцев будто смело с пригорка. Их бегство прикрыли пулеметы, а потом с шоссе сползли два Т-6; автоматчики пропустили их вперед и под- прикрытием брони уже почти без потерь повторили атаку. Немцы как будто почувствовали, что у пограничников не осталось не только гранат, но и бутылок с горючей смесью, их танки двигались неторопливо и обстоятельно, от одного мелкого окопчика к другому, вертелись над каждым, заживо хороня пограничников. А в километре от них на дороге стояла голова колонны, и по блеску биноклей было понятно, что для фашистов это всего лишь спектакль…
