Однако при всех успехах Сара оставалась сама собой и в ее натуре ничто не менялось. Мисс Генриетта тоже оставалась такой, какою ее создал Господь Бог и сделало воспитание; таким образом, эти столь различные натуры существовали бок о бок, ни в чем не уступая друг другу. Впрочем, поскольку они обе, каждая в своей сфере, обладали превосходными качествами, воспитательница в конце концов от всей души привязалась к своей воспитаннице, а Сара в свою очередь искренне подружилась с гувернанткой. Их взаимная нежность выражалась в том, что учительница называла Сару «мое дитя», а Сара, находя общепринятое обращение «мисс» или «мадемуазель» слишком холодным для ее чувства к воспитательнице, изобрела более подходящее: «душенька Генриетта».
Мисс Генриетта терпеть не могла всякого рода физических упражнений. И в самом деле, поскольку полученное ею образование было направлено только на развитие душевных качеств, оставляя ее физическое развитие без внимания, Генриетта так и сохранила свою природную неловкость, и, сколько ни уговаривала ее Сара, она ни за что не соглашалась заняться верховой ездой, даже на Берлоке, спокойной явайской лошадке, принадлежавшей садовнику и служившей для перевозки овощей. Если ей приходилось идти по узкой горной тропинке, у нее начиналось такое головокружение, что она предпочитала сделать крюк в одно или два льё, только бы не проходить над пропастью. Едва она садилась в лодку, сердце у нее сильно сжималось, а лишь только лодка отчаливала, у бедной гувернантки начиналась морская болезнь. Ни на мгновение не покидала она ее и во время всего перехода от Портсмута до Порт-Луи, то есть в течение более чем четырех месяцев. В результате вся жизнь мисс Генриетты проходила в беспрерывном страхе за Сару, и, когда она смотрела, как ее воспитанница, смелая, как амазонка, носится верхом на лошадях своего кузена, легкая, как лань, прыгает со скалы на скалу или же, грациозная, как ундина, скользит по поверхности воды, вдруг исчезая в ее глубине, почти материнское сердце Генриетты заранее сжималось от ужаса, и она походила на несчастную курицу, которая высидела лебедей и теперь, видя как ее приемные чада устремляются в воду, остается на берегу, ничего не понимая в такой смелости, и жалобно кудахчет, сзывая безрассудных храбрецов, подвергающих себя подобной опасности.
И сейчас, сидя в удобном и надежном паланкине, душенька Генриетта заранее мучилась в предчувствии множества забот, которые, по своему обыкновению, может доставить ей Сара. А девушка с восторгом думала о предстоящих ей двух счастливых днях.
