— Вы совершенно не меняетесь, это что, национальное свойство русских? — спросил Черчилль, бесцеремонно разглядывая Савинкова своими маленькими влажными глазками. Черт возьми, действительно же этот русский ни на йоту не изменился с тех пор, когда бывал у него в качестве представителя адмирала Колчака, а позже и всех других белых генералов России.
— После наших встреч, мистер Черчилль, прошло не так много времени, чтобы мы могли измениться. Надеюсь, что это относится и к нашим взглядам.
— Я слушаю вас, — деловито произнес Черчилль, уверенный, что Савинков пришел просить деньги. И чтобы процедура не затягивалась, он мягко добавил: — Люди, меньше слов — жизнь так коротка… — Черчилль улыбнулся, и на его пухлых щеках зашевелились глубокие ямочки.
Савинков тоже улыбнулся, но Черчилль прекрасно видел, что ему не до шуток.
— Мое движение, моя борьба с большевиками нуждается в поддержке, — негромко, в меру патетически и с достоинством произнес Савинков.
— Я только что прочитал вашу замечательную книгу. Кажется… «Лошадь белой масти». Так? — спросил Черчилль, будто не расслышав того, что сказал Савинков.
— «Конь блед», — ответил Савинков сквозь сжатые зубы.
— По-моему, вы хороший писатель, мистер Савинков.
— Я политический деятель, мистер Черчилль.
— Господи! Зачем вам это? — почти искренне воскликнул Черчилль. — Да если бы я умел писать, я бы купил себе домик в Ницце, ящик сигар, кучу великолепной бумаги…
— Я борец, мистер Черчилль, — прервал его Савинков. — Россия, плененная большевиками, — моя кровоточащая рана. Мне нужна помощь.
— Я всего-навсего министр колоний, — развел короткие руки Черчилль, и его широкая черная визитка распахнулась, открывая белоснежный жилет.
— Вы Черчилль! — вспомнил Савинков ход мыслей Деренталя. — И я знаю ваше отношение к большевикам.
— Что вы знаете… — вздохнул Черчилль. Он встал из-за стола, не спеша подошел к камину и сказал, вороша угасшие угли: — Не хотел бы быть пророком, но дело идет к тому, что мы увидим в Букингеме их посла в кожаном фраке…
— Политическая игра.
— Все не так просто, мистер Савинков. Вы, надеюсь, Маркса читали?
— Конечно.
— Так что не так все просто…
— В ваше примирение с большевиками я не верю!
— Что касается меня — да, этого не произойдет никогда, — твердо и с чувством сказал Черчилль. — Но большевикам от этого ни жарко ни холодно. — Он вернулся за стол, тяжело вжался в кресло и выразительно посмотрел на часы, стоявшие на камине.
— Помогите моему движению, и большевикам станет жарко, — тоном сдержанной страсти начал Савинков. — Сейчас у меня создается весьма благоприятное положение в России. Ленин скоро умрет, а тысячи моих людей в России начинают действовать. Это не могло не случиться, мистер Черчилль! Альянс русского народа с большевиками невозможен. Я от его имени обращаюсь к вам, мистер Черчилль!
