Дмитриев арестован, а его приемная дочь ждет-не дождется, когда вернется ее отец… Вернется, если услужливый суд не пришьет ему тюремного срока лет эдак на десять…
Господа-товарищи! Знаете ли вы, что вы делаете сейчас? Вы делаете дело прославления нового русского «Христа ради юродивого», святого нашей земли. За гробом Василия Блаженного шли именитые бояре, которых он постоянно разоблачал, над которыми смеялся, шел сам Иван Грозный, который его боялся…
Господа-товарищи! Откройте глаза! Разлепите уши! Пока мы живы, мы имеем право выбора — быть с палачами или быть с теми, кого преследуют. И ведь главные слова, которые говорит Юрий Дмитриев:
«Люди, не убивайте друг друга!»
https://www.facebook.com/SvobodnoeSlovo/photos/a.1902124536666791.1073741828.1894170520795526/1917838718428706/?type=3
Александр Морозов:”Представим себе, что Кремль выбрал бы другую стратегию и пошел бы навстречу протестующим
В прошлый раз протестная волна началась с думских выборов (декабрь 2011 года), продолжалась вплоть до президентских (март 2012-го), омрачила Путину инаугурацию (6 мая) и продолжалась, затухая, все лето. В те времена Навальный был лишь одной из многих публичных фигур протеста и не самой главной. Гораздо большую роль играли левые, а также большой круг журналистов, писателей и гуманитарной интеллигенции. Общим знаменателем движения была тема честных выборов, то есть борьба за представительство. Протест практически не затронул регионы. Даже в Петербурге численность протестных акций не превысила бывших ранее. Только в Москве протестные акции носили массовый характер.
Если смотреть на ситуацию, сравнивая ее с мировой практикой таких протестов, то максимум, чего могли добиться протестующие, — повторные выборы в парламент. Представим себе, что Кремль выбрал бы другую стратегию и пошел бы навстречу протестующим. Результатом был бы демонтаж старой партийной системы, доставшейся еще с начала 90-х, и формирование парламента с лучшим уровнем представительства. Системе ничего не угрожало, протестующие вряд ли получили бы на открытых свободных выборах больше 10–12%. Как считали тогда многие аналитики, на первых свободных выборах партия власти получила бы 30–35%, не меньше. Коммунисты сохраняли бы свой ядерный электорат. Возможно, на свободных выборах в парламент вошли бы правые (в российском смысле, то есть монархические неоимперцы), но лишь в том случае, если бы Никита Михалков или, например, Игорь Гиркин смогли бы образовать новую партию с объединительной идеей. Иначе говоря, максимальным результатом было бы появление новой партии «свободного электората больших городов» и ее представительство в парламенте.
