И, видимо, это как-то связано с поддержкой братских народов и виолончелью, а безудержная поддержка народов и виолончель, в свою очередь, как-то связаны с уничтожением политики, но говорить об этом по-настоящему страшно.
И добрый, любящий детей, но бессильный внутри собственного царства царь оказывается фигурой даже по-своему трагической: рука тянется к столыпинскому галстуку, но столыпинского под рукой нет, есть на шее довольно дорогой, предположительно итальянский, но он — как еще одно оскорбление всем этим людям из вагонообразований, интересующихся перспективами жизни на восемь тысяч рублей в месяц, которую даже успехи овощеводства не сильно скрашивают.
https://snob.ru/selected/entry/125865
Игорь Яковенко:”Путин пришел во власть в дыму взрывов российских домов, в темноте и тишине убитых им СМИ, и в крови российских граждан. Потом был Путин «Мюнхенский» и «Таврический», сделавший свой режим главной угрозой человечеству. Все это время в нем было негативное содержание. Но тогда в нем было содержание. Во время очередной «прямой линии» на троне обнаружился Путин — «пустое место», Путин — «ничто». «Ничто» как категория философии означает отрицание определенности, отсутствие всякого бытия. Путин в данный момент лишен всякого содержания, всякой способности осмысленно реагировать на вызовы. В сказке Андерсена жулики смеялись над королем, выставив его на люди без одежды, голым. Россияне могут смеяться над собой, наблюдая на троне уныло говорящее пустое место.
http://yakovenkoigor.blogspot.ru/2017/06/blog-post_16.html
Лилия Шевцова:”Путинский выход к России состоялся после 12 июня, когда протестная аудитория Алексея Навального предложила власти свой “разговор”. Когда президент начал играть всероссийского “Кашпировского”, он уже фактически получил своего оппонента, пусть и без электоральных (пока!) шансов. Кажется, Путин должен ощущать, что теперь он станет объектом сравнения, и сравнение это будет не в его пользу. Своим возрастом, стилем общения, невнятными ответами, трудно скрываемым равнодушием в глазах Путин начал работать на создание альтернативы самому себе. Вот ведь какая ирония: что бы ни предпринимал отныне Кремль, само существование Навального даже в глазах тех, кто не является его сторонником, будет девальвировать образ действующего президента — через простой факт сравнения!
Впрочем, все, что делал Кремль до сих пор, утюжа политическую сцену и ликвидируя политику как борьбу за власть легитимными мирными средствами, бетонируя легальные каналы представления общественных интересов, должно было привести к тому, что страсти вырвутся через “улицу”. Было очевидно, что при разрушении партийно-политической структуры выразителем общественных эмоций станет не партия, не парламент, даже не группа единомышленников, а личность с драйвом и харизмой, не опасающаяся идти на риски, плюющая на компромиссы. Именно власть породила Навального и продолжает работать на его популярность — своей недальновидностью, своими страхами и паникой, своим отсутствием ответов и тем, что она — власть — просто надоела всем, в том числе и своим сторонникам. Наконец, своей “линией с В. Путиным”.
