— Папа очень хорош в этом. У него доброе сердце.
— Да, я знаю. Когда я потеряла Мишеля, мы стали немножко ближе, так как наши половинки покинули нас, мы решили соединить наши жизни вместе. Я просто не могу выразить словами насколько мне помог Алек. Твой папа удивительный человек.
Я скривилась.
— Чем ты за все это платила?
— Когда я была в ЛА? У меня остались кое-какие деньги от страховки, когда умер Мишель. И Оливер. Он давал мне деньги из своего наследства, которое ему оставили бабушка с дедушкой. Они были очень богатыми. Он получил все это, после того как ему стукнуло восемнадцать.
— Так Оливер богат? — ахнула я. Он никогда не выставлял этого напоказ. Ну, одевался он конечно хорошо и у него были дорогущие часы и клевая тачка, но я бы никогда в жизни не подумала, что он богач.
Лариса кивнула.
— Он не мультимиллионер, но у него довольно-таки крупный запас деньжат. Он купил свою собственную квартиру в ЛА, когда ему исполнилось двадцать, ну он еще учился тогда. Он держался подальше отсюда, потому что не знал, как контролировать свои чувства к тебе. — В ее словах не было ни горечи, ни гнева, она просто называла факты.
Я потрясла своей головой, пытаясь осмыслить это все.
— У нас с тобой разные воспоминание о моем детстве. Ну, если мне не изменяет память, то Оливер меня на дух не переносил, и просто превратил мою жизнь в ад. А потом эта Бьянка… и другие женщины. Нет смысла.
Лариса мягко засмеялась, в ее глазах плясали искорки веселья.
— Ну и по этой причине ты покупала себе новую одежду каждый раз, как одурманенная, когда узнавала, что он приедет?
— Одурманенная? Эй, нет, не было такого. Я его просто ненавидела.
Она успокаивающе похлопала меня по руке.
— Все повторяется, моя дорогая девочка. Потому что он не хотел идти по тому же пути, что и его отец. Он думает, что Мишель был слабым. И знаешь, Оливер прав. Потому что Мишель отказался сражаться за нас. Он считал мнения других выше нас.
— Так Оливеру известно? — выдохнула я. — Ну о вас двоих? Что вы были братом и сестрой?
Она теребила свои руки. На ее выражении лица читалась боль.
— Да. Это был самый большой семейный скандал. Люди называли нас по именам, говорили, что мы живем в большом грехе, и что наши ребенок тоже будет монстром, похожим на Мишеля. Люди такие ужасные, Мая. Они никогда не думают, о том, что говорят, и как это причиняет боль другому человеку.
Я кивнула. Я знаю, какого это, потому что со мной тоже так обошлись. Мое сердце обливалось кровью за нее и за Оливера. Он был просто мальчиком. Почему люди считали его монстром? Теперь я не удивляюсь, почему он был таким озлобленным все это время. Я даже понятия не имела об этом дерьме. Все это время я ненавидела его, потому что он делал то же самое в ответ, он просто вымещал все на мне, чтобы скрыть эту боль.
