И скажу я вам, это было в сто раз хуже: я влюбилась в Оливера Кинга.
Оливер.
Верил ли я в борьбу за то, что хотел?
Черт, да. Но я также знал, когда нужно уйти. Когда бросить бой и отступить. Здесь сидел молодой парень, тот еще ублюдок, но он мог дать Мае тот мир, которого не мог ей предоставить я. За это время я увидел, насколько он был больным придурком, который одержим моей сводной сестрой, и эта одержимость никогда не пройдет. Здесь нет будущего.
Приехать сюда сегодняшним вечером было, словно вздохом облегчения и в то же время проклятием.
Когда я коснулся ее ноги, и она посмотрела на меня, в ее глазах стояла боль, мое сердце затопила любовь в тот момент, и, черт побери, я возбудился. И в этот же самый момент я понял, что должен ее отпустить — дать ей жить своей жизнью.
В Мае переплеталось столько всего: она была скромной, красивой, сексуальной и умной. Ее ждало прекрасное будущее. Она заслуживает лучшего. Она заслуживает быть счастливой. Она заслуживает того, что я просто не смог бы ей дать.
Маленькая пчелка больше не должна мне ничего. Ничего.
Ни. Одну. Единственную. Вещь.
Я был тем, кто спас ее жизнь. Тем, кому посчастливилось найти ее и взять ее. Я воспользовался ее уязвимостью, чтобы получить то, что хотел. Я так был помешан на мысли сделать ее своей, что даже не заметил, что она никогда не была моей. Она просто пыталась спасти своего отца от той боли. Мая была хороша в этом, в отличие от тех людей, которые используют друг друга, чтобы получить какую-то выгоду. Таких людей как я — монстром, она не раз говорила об этом.
Мы оба были сломленные. И такие разные? Только дело в том, что моя душа не подлежит ремонту. Я никогда не перестану хотеть ее. Независимо оттого что произошло, я всегда буду стремиться быть с ней рядом. Защищать ее, касаться ее, трахать ее.
И это никогда не поменяется, пока я не сделаю последний вздох.
Я, черт побери, люблю ее.
Улыбнувшись ей в последний раз, я встал на ноги.
— Прошу меня извинить. У меня тут появились кое-какие дела, поэтому вынужден возвращаться домой, — я подошел к маме и поцеловал ее в лоб. — Спасибо за ужин, мам. Ты, правда, очень хорошо готовишь, ты же знаешь это?
Глаза мамы тут же наполнились слезами, когда она посмотрела на меня. Я никогда не видел такой боли в них, после того как умер отец. Я все время обвинял ее за то, то она не совершала, это он был тем, кто все разрушил, не она. Он был больным и развратным придурком.
