Я закрываю глаза и улыбаюсь. Если наши не послали за подмогой, то нам с Максом не выбраться отсюда. Но в любом случае я давал присягу и не выдам наших. Мои товарищи и моя семья должны остаться целыми и невредимыми.
Мой противник смеется вместе со мной и эхом тишину заполняет хлёсткая пощечина, от которой я кручусь как юла. Веревки сильнее затягиваются и впиваются в кожу. Что-то холодное прикладывают к груди. По телу пробегает разряд тока и меня трясет в мощнейших судорогах. Прибор выключают, но меня еще трясет. Боль постепенно притухает, судороги уходят. В глазах рябит, голова идет кругом, и я снова отключаюсь.
Меня снова будит удар по лицу. Чертовы твари. Нож приставляют к моему боку, но я не отвечаю на поставленные мне вопросы. Они уходят от меня к Максу. Но саднящая и крышу сносящая боль заглушает и притупляет остальные чувства. Но я уверен, нас не могли здесь оставить. За нами должны были кого-то послать. Нас спасут…
Соглашаясь на то задание, мы не знали чем это дерьмо кончится для нас. Какими обернется потерями. Принимая присягу морских пехотинцев, мы знали, что честью, гребанной доблестью и ценой собственной никчемной жизни, защищаем свободы и права своей державы. Но, никто не знал, каким опустошением и жалким существованием это закончится. Ты получишь орден мужества, но на этом всё. Про тебя просто забудут. Ты калека и своему государству ты больше не пригоден. Ты ничто, часть человека. Ты был просто куском мяса, а теперь ты отброс. И тебя заменят другим, здоровым и обученным. А ты? От тебя откажется и твоё государство и твои родные.
Позже я перенес несколько операций. Была реабилитация, но подняться на ноги я не смог. Мать и сестра сбежали, узнав, что для службы в морпехах я больше не пригоден и буду содержаться на военной пенсии. Так же ликвидировалась и моя подружка. Остался только Макс, единственный друг и он был моей семьей. Но и Макса я не мог удержать возле себя. Он любит Хезер и не мог дать ему упустить свой шанс быть с любимой женщиной. Но я – не он.
Я не способен любить. Женщины у меня были, но временно. Я не воспринимал их серьёзно. Служба не давала времени особо к кому-то привязаться. Я мог приехать домой, трахнуть свою временную подружку и снова уехать на задание, этим вся любовь и заканчивалась. Никаких слёз, обид и обещаний. В жизни морпеха нет места женщине. У меня в голове было совсем другое. Мы – защита общества. Громко сказано, согласен, но у нас были высокие цели, принципы и мораль. Казалось, ты выше всех. Но это временно, всё временно.
