– А кто у нас в круге пятом, Вадим?
– В круге пятом?
Он сощурился и прикусил нижнюю губу, у него это очень сексуально всегда получалось. Света каждый раз, каждый раз попадала под это животное обаяние, которое он продавал как личную методику успеха.
– В круге пятом – все бывшие! – кивнул ей Вадим, чтобы она записала. – Бывшие жены, бывшие мужья, бывшие любимые женщины…
Светлану качнуло. Она на всякий случай подержалась за его руку, недолго, пару секунд. А хотелось повиснуть у Вадима на шее, вцепиться в него и брыкаться, кусаться и всех посторонних от него отгонять. Понятно, делать она этого не стала. А зря, могла бы и побрыкаться в свое удовольствие.
Света отпустила руку, от которой тащилась столько раз до потери сознания, от которой оставила в дневнике всего три словечка: «руки, взгляд, ожиданье». Отпустила и возбужденно засмеялась:
– Вадим! Вы уверены? Вы не могли ничего перепутать? Бывшие любимые разве бывают? Может быть, их стоит перенести сразу в круг седьмой?
Она шагнула на край сцены и объяснила залу:
– Круг седьмой. Знаете, кто там? В круге седьмом у нас – все мертвые!
Вадим поспешил подойти к ней и на всякий случай придержал за локоток.
– Ну… не такие уж они и мертвые, – успокоил он. – В этом круге все, с кем мы когда-то попрощались. Удаленность и недоступность – главные характеристики седьмого круга. И поэтому мы начинаем активно идеализировать…
– …своих мертвецов! – Светочка это почти прокричала.
Это была лучшая презентация. Весь зал не отрываясь смотрел на это танго, которое устроили господа психологи. Сорочка белая, сорочка красная, по сцене кружатся, и все слова с подтекстом… Такого не было ни на одной научной конференции.
После выступлений, на фуршете, многие хотели подойти, обменяться визитками, задать маэстро вопрос. Кое-кто даже заметил, что Вадим пропустил круг шестой, и об этом тоже хотели спросить. Журналисты настроились на интервью, все искали Вадима и его очаровательную партнершу, но в банкетном зале ни Вадима, ни Светочки, ни той специалистки из Рязани не было.
Светлана Свиридова вернулась домой одна. В доме было тепло и тесно, это было особенное осеннее тепло и добрая приятная теснота, которые остались только в старых деревянных домах. Грушевое варенье пенилось в тазу. На столе была картошка, горячая, только что с огня. Картошка дымилась, масло таяло… Мама позвала детей:
– Ребята! Кушать!
Лампа оранжевым колхозным абажуром свисала над столом. От этого всего несло таким пронзительным уютом, что захотелось умереть. На кухне стало тесно, как в гробу, как курица общипанная над газовой горелкой Светочка стояла посреди своей уютной кухни и задыхалась.
