Катя хрипло прошептала:
— Ты ничего не понимаешь. Я очень виновата. Она мешала, повесилась на мне, как черт на сухой вербе, и я ударила ее. Да так, что она сознания лишилась, а может быть, от недостатка воздуха с ней это произошло, кто знает? Думала, выберусь сначала сама, потом ей помогу, иначе обе погибнем. Только не вышло… У меня два пути было, а у нее сколько?..
— И у нее два. Одной умереть или тебя с собой на тот свет утащить, — сухо отозвался Драгомир между двух затяжек.
— Стало быть, ты знал, что так будет? — Катя повернулась, вглядываясь в его лицо. — Ты меня об этом предупреждал, да?
— Что теперь говорить… — кашлянув, негромко откликнулся Драгомир.
Он не хотел говорить, но она ясно помнила сказанные на переправе слова: «Ты сама мор и смерть». За один день она стала причиной гибели трех человек и чудом выжила сама, но что-то подсказывало Кате, что это лишь первая страница непоправимых бед в едва начавшейся книге ее жизни.
Только об этом она цыгана спрашивать не станет. К чему знать свое будущее? Никому это не приносило счастья.
Некоторое время они сидели молча, глядя в огонь.
— А в Москву ты к кому ехала, княжна? — донесся до задумавшейся девушки голос цыгана.
Катя встряхнула головой, прогоняя черные мысли.
— К родителям и брату.
— Родители в Москве, а ты что же?.. В гости, что ли, ездила?
Катя недовольно передернула плечами, но все же ответила:
— Нет. Я в поместье живу под Новгородом.
— С кем?
Девушка вздохнула.
— С гувернанткой. У меня еще компаньонка была, тетушка моя, только она умерла три недели назад, старая уже была.
— А что же родители?
Катя метнула на цыгана подозрительный взгляд и с независимым видом расправила плечи:
— А что — родители?.. Им нравится жить в Москве, а мне хорошо было в деревне. Просто мне уже шестнадцать стукнуло, засиделась в девках, пора в свет выходить…
— Да женихов искать, — кивнув, закончил Драгомир и, уловив тщательно скрываемое смущение на лице девушки, подытожил: — Ну что ж, краса Катерина, я очень рад, что ты не сирота и тебе есть куда податься. Иначе пришлось бы брать тебя замуж и вести с собой. А я ведь цыган не таборный, изгой, так что нечего мне тебе предложить, кроме костра и бесконечной дороги. Шатра и того нет.
Выслушав эту тираду, Катя невольно фыркнула.
— Ты просто неподражаем, Драгомир. С чего начали, к тому и вернулись. Думаю, что я никогда не дойду до такой крайности, чтобы скитаться с тобой по дорогам, разве только, чтобы до Москвы добраться…
