— …Оршола Есенская — чудесная барышня и она могла бы составить ваше счастие, Сильвестр Родионович, — услышала она голос Зимина.
— Могла бы, — хмуро отозвался Стрешнев. — Только каждый раз при встрече она смотрит на меня так, словно я грязь под ногами.
— Мне думается, это только видимость, — мягко возразил секретарь. — Если бы вы были понастойчивее в своих ухаживаниях…
Он не успел договорить. Берлина, подпрыгнув в очередной раз, замедлила ход и остановилась. В салон заглянул один из гайдуков:
— Барин, коренной сильно хромает, подкову потерял. До гостиницы не дотянем, а почтовый двор в двух шагах, там и кузнец должен быть.
— Хорошо, едем туда, — кивнул Стрешнев и, когда движение экипажа возобновилось, приказал помощнику вернуть кляп на место.
Зимин сделал это беспрекословно, но с видимой неохотой. Когда свернутый платок снова оказался у нее во рту, Катя открыла глаза и с упреком посмотрела на своего мучителя. Смешавшись под ее взглядом, Зимин виновато улыбнулся и вернулся на свое место. И уже больше не сводил с девушки жадного, восторженного взгляда. Катя удовлетворенно прикрыла веки. Если Господь пошлет ей хоть немного удачи, то с помощью этого хлипкого человечка она выберется из ловушки.
Они благополучно миновали заставу. Дежурный офицер лишь мельком глянул в окошко кареты, не интересуясь, что за груда лошадиных попон лежит на полу, тем более, что голову Кати предварительно закрыли. Заскрипел, поднимаясь, шлагбаум, а спустя несколько минут лошади остановились, въехав, по всей видимости, на почтовую станцию. Невнятная перебранка ямщиков, фырканье усталых лошадей и недовольный голос какого-то проезжающего, который распекал смотрителя за отсутствие свободной тройки, доносились из окна.
— Барин, — в дверь снова нерешительно заглянул гайдук, — не прогневайтесь, смею напомнить про пятиалтынный обещанный…
Стрешнев, как видно, уже совершенно упавший духом, со вздохом покачал головой, достал было не слишком туго набитый бархатный кошель, но развязывать не стал, передумал. Нагнулся к напрягшейся Кате и, нащупав у нее на шее гайтан с золотым крестиком, без колебания разорвал скрепленные концы и кинул его слуге:
— Держи.
— Благодарствуйте, барин! — разглядев трофей, гайдук поклонился и, улыбаясь до ушей, скрылся из виду.
Возмущение, вспыхнувшее в душе Кати, быстро погасло. Что ей этот крест, сохранить бы жизнь… Стрешнев снова накинул попону ей на лицо, хотя она и так едва дышала.
— Карета баронессы, — объявил выглянувший в окно Зимин. — Вот удобный случай для вас ближе познакомиться с мадемуазель Оршолой…
