Несмотря на свою худощавость, Катя была девушкой весьма прожорливой, и голод переносила очень тяжело. Поэтому корзинка опустела почти наполовину, когда она наконец почувствовала себя сытой. Но холодная еда и питье отнюдь не согрели, да и от земли тянуло промозглым холодом, и вскоре Катя уже снова шла по дороге.
День был хмурый, тучи закрывали солнце, пару раз вдалеке послышались раскаты грома. В любую минуту мог начаться дождь, и Катя прибавила шагу. Лес сменился лугом, за ним потянулись опустевшие поля и наконец домики деревни показались вдалеке.
Надеясь, что это именно нужная ей Ильинка, Катя ступила на деревенскую улицу. Почуяв чужака, забрехали за заборами собаки. У распахнутых ворот дома, откуда доносился перестук кузнечных молотов, стояли, разговаривая, трое-четверо явно нетрезвых мужиков. Все они как по команде уставились на приближавшуюся девушку.
— Отколь такая будешь, красавица? — услышала Катя, проходя мимо и, на всякий случай, прибавила шагу.
Не хватало только, чтобы они привязались к ней. Но к счастью, мужики остались на месте, только крикнули вслед что-то еще, разразившись взрывом грубого хохота. Не дай Бог, Новоторжанин окажется одним из них, подумала Катя. Такие, чего доброго, завезут в лес, надругаются и убьют…
Между тем на глаза ей попалась молодица, несущая коромысло с полными ведрами.
— Да вон он, дом Новоторжанина, — отвечая на вопрос Кати, та мотнула головой, указывая в конец ряда.
Поблагодарив ее и не замечая, что молодица с любопытством смотрит ей вслед, Катя добралась до указанного дома и толкнула тяжелую калитку. Едва она успела сделать несколько шагов по двору, раздался бешеный лай цепного пса, и Катя нерешительно остановилась.
На шум из дома выскочила баба в сбившемся повойнике, с плачущим младенцем на руках:
— Ну что зашелся опять, ирод? Только дите укачала…
Она осеклась, увидев Катю, помолчала мгновение, пристально разглядывая незнакомку, и сердито сказала:
— Чего надо?
— Доброго вам здоровья, — сдержанно сказала девушка. — Мне Федя Новоторжанин нужен, меня его кум Еремей отправил.
— Опять Еремка, прости Господи! — хмыкнула баба и принялась трясти плачущего ребенка, не спуская с Кати хмурого взгляда. — Ну и чего?..
— Ничего, — процедила Катя. — Мне в Москву надо, Еремей сказал, что Новоторжанин может меня довезти. Деньги есть, так что заплачу.
Баба потопталась на крыльце, ее хмурое лицо чуть разгладилось, став виноватым.
— Так нет его дома. Уехал еще спозаранку, повез кого-то. Раньше чем через три дни, сказывал, и не жди.
