В самых глухих деревнях обязателен фельдшерский медпункт с табличкой на двери: USAID.
На закате, отбрасывая великанские тени, рабочие вилами закидывают пудовые брикеты сена в кузов ползущего по лугам грузовика. Скоро солнце закатится полностью, и бригада отправится на ночевку в Ереван…
В Горис спускаемся уже в потемках. Здесь в горячем сумраке улиц журчит вода в желобах, идущих вдоль обочин, на улицах полно детей, а во фруктовой лавке арбуз вам продадут, достав его не из горы у порога, а из холодильника.
Как интересно проснуться в красивом месте, куда прибыл уже ночью! В Горисе поздним утром поверх гор льется солнце. Оглушительно перекликаются птицы в кронах деревьев. На завтрак нам достается по большой чашке кофе из помятой медной джезвы.
Звуки дружелюбной незнакомой речи за окном, в котором виден вверх по склону пещерный город, издали похожий на обрыв, испещренный ласточкиными норами. Когда мы въедем в него, то увидим, что иные пещеры закрыты дверями, а на пороге одной сидит на ворохе сена небритый старик и, орудуя цыганской иглой с суровой дратвой, починяет обувь.
* * *
Почти все вывески придорожных закусочных на русском и латиницей. На берегу реки Арпа на выбор баранина или мелкая речная форель, зажаренная во фритюре; отдых в тени густой ниспадающей ивы, волнообразный стрекот кузнечиков и цоканье цикад, и редко — звук проносящегося автомобиля. Здесь вдруг понимаешь: потому звук, издаваемый прямокрылыми, есть символ и источник умиротворения и покоя, что он атавистичен, для древнего человека означал, что к его стоянке никто не подкрадывается, иначе б насекомые умолкли…
Правый приток Арпа — Гергер, яростно мчащийся под уклон с плеча перевала, на котором в 1829 году русский язык отдал дань памяти Грибоеду: Пушкин здесь встретился с повозкой, которая везла тело автора «Горя от ума» из Тегерана.
* * *
Самое мистическое ощущение — от монастыря Гндеванк (X век). Он расположен над заброшенной, почти перебитой там и здесь камнепадами и оползнями старой дорогой на Джермук, где добывается самая вкусная минеральная вода на свете. Перед входом в церковь — огромное тутовое дерево с расколотым стволом, скрепленным витой проволокой толщиной с палец. Совершенная пустошь и таинственная тишина наполняют ущелье. Уединенность, заброшенность дороги и гор вокруг, одинокая горящая свеча, зажженная когда-то кем-то в глубине церковного притвора, — всё это придает особенное очарование взгляду из этой точки гористого пейзажа…
