Джанни Версаче рукоплескал прекрасному трюку иллюзиониста, воздав должное его находчивости, выдумке, таланту… Все, как всегда, было разыграно. Это сказали мне антимаги.
* * *
…Один иностранный журналист спросил Джанни Версаче:
– Во сколько миллиардов лир вы оцениваете все собранные в вашей коллекции произведения искусства? Ответа газетчик, понятно, не получил. Впрочем, данных о стоимости коллекций никто и никогда не давал и не даст. Версаче не проявил излишней скрытности, не ответив на каверзный вопрос.
– Не хотел стать жертвой жуликов, – заметил Версаче. – Но «встречи» с ними уже случались. Потери значительные. Тем не менее от этого страсть Джанни к коллекционированию драгоценностей только разгоралась. И цифры всегда выходили немалые.
На торгах в Женеве продан бриллиантовый браслет с кашмирским сапфиром. Произведение Картье (1923 года) за 3 миллиарда лир. Бриллиантовое ожерелье (1927) – за 2 миллиарда 178 миллионов лир. Браслет с бриллиантами, рубинами, изумрудами и сапфирами – «игра фантазии» Картье, навеянная индийскими мотивами (1927 год), – обошелся покупателю «всего» в 594 миллиона лир. Имена новых владельцев драгоценностей Картье неизвестны, но в Риме их знают «в лицо». Утверждают, что в зале был представитель Джанни Версаче…
* * *
– Какие воспоминания Версаче называет самыми нежными?
– Вновь о родителях. О матери я рассказываю часто, – говорил модельер. – Это была строгая сильная женщина. Меня она почти никогда не хвалила, может быть, потому, что в школе я был посредственным, нерадивым учеником. В отличие от брата, который любил всегда и везде быть первым. Когда я стал знаменитым, мама оценила мое умение во всем сомневаться, спорить и смеяться над отличниками. Для мамы я из «черной овцы» переродился в «белую», и все «словно встало на свои места». Наверное, от этого я быстро поседел…
Отец был очень милым и спокойным человеком. Он никогда не пытался навязывать свою волю, предоставлял детям возможность свободного выбора пути…
– Кем вы с детства хотели стать? Сразу решили шить платья?
– Конечно, нет. Хотел стать музыкантом. Композитором, как Гершвин. Это был мой сон. Однако музыка словно «посвистала вольным ветром». Тем не менее я стал приверженцем рока. Не потому ли полюбил Мадонну? Но люблю и Паваротти, для которого с удовольствием работаю… Его приятно обнимать. И он это знает.
Из видов спорта предпочитаю футбол и горные лыжи. В детстве мы самозабвенно гоняли мяч по пляжу в Калабрии. Теперь стараюсь реже «болеть» (в любом смысле), не смотрю игры полностью даже по телевидению: нет свободного времени. Свободное время для меня – это когда в голове и в сердце свободно. У меня такого не бывает.
