Произведение начинается с ошибочного суждения о том, что Амальтея является ближайшим из всех спутников Юпитера и с многих других астрономических неточностей, которые в целом, мы рассматривать не будем и снова сосредоточимся на художественно-литературной и философской ценности книги, тем более что первые несколько страниц весьма открыто настраивают на неплохое продолжение художественного повествования.
С этой книги Стругацкие начинают свою столь нелюбимую мной практику использования странных имен (Валнога). Пока имена еще просто странные и чудные, в последующих книгах они будут еще и трудночитаемые. Впрочем, и вежливостью герои повести тоже не отличаются (Не ори на нее, козел! — гаркнул с другого конца столовой физик.)
Радость встречи с уже знакомыми героями из «Страны багровых туч», увы, страница за страницей начинает омрачаться. Быков заметно погрубел (если не сказать почерствел и обозлился) и позволяет себе фразы, немыслимые для предыдущей повести с его участием, где мне его образ, нужно признаться импонировал. Впрочем, и сами авторы не прибегали к таким комментариям к диалогам как «рявкнул он». Если в «Стране багровых туч» озаглавливание делалось только для каждого нового значимого сюжетного раздела, здесь Стругацкие, к сожалению, идут еще дальше. В «Пути на Амальтею» подзаголовки даются и вовсе внутри глав, уподобляясь литературе для дошкольников. Я разочаровываюсь… Это первая книга Стругацких, где у меня создалось впечатление, что я читаю не серьезный фантастический роман великих советских авторов, а сказку о приключениях Буратино. (А затаскивание полутораметровой ящерицы на борт космического корабля? — это как понимать? Может это фантастическая комедия?). Местами текст Стругацких начинает изобиловать огромным количеством повторов, скатываясь к состоянию совсем не выдерживающему критики. («Он был мрачен. Он вообще человек довольно сумрачный, но в последние дни он был мрачен. Он мрачен с того самого неприятного дня…» Что это? Случайность или рукопись писателя новичка?
К моему величайшему сожалению, уже со второй половины первой же главы «Путь на Амальтею» начинает стремительно разочаровывать (наверное, это происходит из-за завышенных ожиданий связанных с красивым, светлым и удачным названием книги и моей положительной оценки «Страны багровых туч»). Подобного чувства в предыдущих работах Стругацких я еще не испытывал так быстро. Вроде и нет раздражающей идеологической подкладки, с именами героев все не так уж и плохо, есть сюжетная завязка, но художественная бедность и громадное количество повторов, косноязычий, злословий буквально губит произведение с каждой новой страницей. Изобилие уменьшительно ласкательных форм (мальчики, Зойка, Лешенька)… В «Злоумышленниках» из повести «Полдень, XXII век» подобные сцены и описания смотрелись бы гармонично, но здесь, когда ожидаешь более взрослой, самостоятельной и цельной работы… Куцые фразы наподобие «Голос Быкова сказал», «Вот где главная-то сволочь», «У н-него т-такая особенная морда». Все это основательно портит впечатление от книги. Но Стругацкие не ограничиваются даже этим. Пытаясь создать «эффект присутствия» и живости текста, они впервые применяют пагубный метод — введение в диалоги заикания героев. И делается это не раз и не два. Спустя некоторое время, я начал ловить себя на мысли, что продолжая читать такое повествование, я скоро начну заикаться сам. Если забавные ошибки француза Моллара еще можно воспринимать как юмористический прием, то заикание в прямой речи героев, это, простите, перебор… У меня создается ощущение, что писатели издеваются надо мной. Почему нельзя было ограничиться простым комментарием о том, что Юрковский просто начал заикаться, не вводя при этом все эти заикания в прямую речь?!
