- Ну что, старая развалина, - обратилась она к Бую, - добьем до ровного счета и закрываемся?
- Как скажешь, Марочка.
Старый Буй не перечил, дело в том, что дом этот терпимости вдвое окупался на уже на сотом клиенте.
- Хорошо, триста двадцатый будет последним.
Девушка устало усмехнулась, села за высокую стойку и, сложив исхудавшие руки, опустила на них свою темную головку. Тупая боль пульсировала где - то в глубине сознания, разрастаясь, но Амарин лень было идти за лекарством. Она чувствовала страшное опустошение. Ей хотелось подремать в тишине и полном одиночестве, без чужих слов, а самое главное - без чужих мыслей и образов.
Из дверей кухни показалась Корявая Элла с чашкой ароматной травяной настойки и тарелкой маленьких сочных кыбынов: в хрустящем, невероятно тонком тесте, в золотом бульоне плавали куски фарша из дикого ктара. Ароматы этого вкусного, лучшего в империи блюда распространялись с невероятной скоростью. Амарин сладко вздохнула, предвкушая, но глаз все равно не открыла, желая продлить удовольствие.
- Совсем не жалеешь девочку. Смотри, как вымоталась. Лица уж на ней нету, и тела - то поубавилось, кожа да кости, ирод ты плешивый. Ну, нанял бы барсов, - ворчливо сказала женщина, обращаясь к сидящему у стойки старику Бую Морсу. - Хватит ей своей пси-работы, так ты её еще и охранницей заделал.
Амарин подняла на женщину глаза и хрипло проговорила:
- Не ворчи, Элла, ты же знаешь, что с нашими клиентами охрана не справится, - девушка горько усмехнулась, - на Асконе я одна такая осталась.
- Так что ж теперь, тебе совсем загнуться? - и Элла поставила перед девушкой еду. - Съешь, деточка, Тамир лично для тебя готовил. Сам за диким ктаром ездил.
Амарин взяла из рук женщины чашку настоя, пододвинула к себе тарелку с кыбынами, подхватила один, благодарно улыбнулась и, с упоением вдыхая ароматы, осторожно откусила золотистую корочку. Она не успела доесть, как уже поняла, что силы возвращаются к ней вместе с хорошим настроением. 'Вкусная еда - это самое настоящее волшебство! Кто считает иначе - глупец!' Допив настой и отодвинув от себя пустую тарелку, Амарин, перегнувшись за стойку, смачно чмокнула женщину в щеку и выдохнула: 'Пасиб!' Элла удовлетворенно качнула головой, одарила девушку добрым материнским взглядом и, забрав посуду, поплыла на кухню.
В это самое мгновение раздался мелодичный звук открытого силового полотна, и на пороге 'Дома Морса' появились два незнакомца. Амарин лучезарно улыбнулась и прошептала: 'А вот и триста двадцатые! Цыпа - цыпа, идите к мамочке!'
