Услышав это признание, Любовь рассмеялся, и Смерть вместе с ним. С неба полило еще сильнее. От плеч обоих валил пар, смешиваясь с ночным туманом. Любовь обнял Смерть за плечи.
— Иди домой. Обсушись, выпей чего-нибудь теплого.
— Домой — это куда? — уточнила она.
— К Итану, конечно. Если ты сейчас исчезнешь, Джеймсу Буту прямой путь на виселицу.
— Не искушай меня. — Ее веселье обрадовало Любовь, пусть Смерть ликовала по поводу его возможной гибели. — Но я не могу отправиться домой сразу. Сначала нужно кое-что сделать. — Ее глаза потемнели, и она исчезла, прежде чем он успел спросить, что именно.
Стараясь не тревожиться поспешным уходом Смерти, он подошел к машине Флоры. Сначала подумал открыть капот и вытащить какую-нибудь важную деталь — испачканную маслом шестеренку или один из этих искрящихся поршней, благодаря которым железное чудище ревет. Но для того, чтобы замысел сработал, повреждения должны быть видимыми.
Остерегаясь свидетелей, Любовь изменил внешность. Теперь его брюки и пиджак были черными, как и шляпа, скрывающая светлые волосы. Любовь вынул из кармана складной нож — в Гувервилле все носили оружие — и по очереди проколол все колеса. Стоя на мощеной булыжником мостовой, он несколько минут понаблюдал, как из шин выходит воздух. Когда дождь полил еще сильнее, Любовь поднял лицо к звездам, которые всегда есть в небе, даже когда их не видно. Звездам, которые пылают и сгорают в холодном одиночестве космоса, рассеивая тьму так долго, как могут.
Глава 32
Флора услышала все, что нужно. Пичез играл неплохо, но недостаточно хорошо для «Домино», по крайней мере в долгосрочной перспективе. Возможно, получится уговорить Дока иногда одалживать им контрабасиста, пока они ищут нового постоянного участника в группу. Флора решила завтра же дать объявления и впервые со дня смерти Грэди почувствовала себя хорошо. Ясность решения в сочетании с пузырьками шампанского в животе подарила ей смелость — ту самую дерзость, с которой она выписывала петли над озером Вашингтон.
На пути к выходу она прошла мимо столика Генри. Его спутница куда-то ушла — вероятно, в дамскую комнату. Флора до последнего притворялась, что не замечает Генри, но когда он поднял на нее глаза, остановилась и наклонилась к его уху, положив руку в перчатке ему на плечо.
— Он хорошо играет, — прошептала она. — Но до тебя ему далеко.
Ее губы коснулись уха Генри. Флоре хотелось задержаться подольше, вдыхая его аромат, или даже повернуть его за подбородок к себе и поцеловать в губы, всего один раз. Но она не стала. Этому не суждено случиться. Никогда.
