Раздались неразборчивые голоса, а потом отчетливая фраза Шермана:
— Скорее в аду найдешь эскимо.
— О, Шерман, — донесся до Флоры голос бабушки, — ты уверен? Что случится, если ты ему разрешишь?
— Ты ведь знаешь, какова его истинная цель, не так ли?
— Не глупи, Шерман.
«Интересно, что же там предлагает коммивояжер?»
Еще несколько неразборчивых фраз, а потом голос дяди:
— Поговорить с ней? А откуда ты ее знаешь? Так это ты тот парень, который рыскал вокруг клуба? Не признал тебя при дневном свете. А теперь проваливай, пока я на тебе не сорвался.
— Шерман! — Флора поняла, кто там в доме. Ей не хотелось встречаться с Генри, но и не хотелось, чтобы дядя ему грубил. Она взбежала по ступенькам на крыльцо. Генри вроде не из тех, кто ходит по домам и продает всякое барахло. Наверное, он явился по какой-то иной причине, и поэтому все становилось еще сложнее.
Раскрасневшись, она открыла дверь. Генри стоял в гостиной в чистой рубашке и свежевыбритый — на подбородке виднелся крошечный порез. Он зачесал волосы назад до блеска, а на полу рядом с ним стоял контрабас.
— Генри, — поздоровалась Флора.
— Этот белый пирожок говорит, что хочет у нас играть, — ввел ее в курс дела Шерман.
С каких пор он играет? И с каких пор парни вроде него играют ее музыку?
— Я… я просто узнал, что вы ищете контрабасиста, — сказал Генри. — Это ведь так?
— Да, ищем, — кивнула Флора. — Но…
— Меня интересует эта работа, — перебил ее Генри. — Бейсбольный сезон почти закончился. Я смогу репетировать после уроков. А через месяц закончу школу и начну искать место. — Он повернулся, чтобы открыть футляр с инструментом.
Черная кошка проскользнула в приоткрытую дверь и потерлась о ноги Флоры. Та приложила ладонь к груди, борясь с головокружением. Наверное, слишком много курицы и солнца и мало чая со льдом. Она отогнала кошку, и та переметнулась к бабушке.
— Опять эта кошка, — вздохнула бабушка. — Клянусь, она послана мне на погибель.
Флора покачала головой. Мысль о том, чтобы взять Генри в группу, отдавала безумием. Но на удивление ей хотелось его принять. Непонятно почему, но Флора была уверена, что ей ничего в жизни так не хотелось. Поэтому она обязана сказать твердое «нет». Им обоим только хуже будет, если он сыграет плохо. После такого Флора больше никогда не сможет смотреть ему в глаза.
— Прости, — обратилась она к Генри. — Просто…
— Просто что? Думаешь, я играть не умею? — Он бросал ей вызов, и Флоре хотелось отступить.
