Письма о конце света | страница 7



Оказалось, в глубине квартиры давным-давно звонил телефон. Вскочила на ноги, сердце заколотилось испуганно, заметалось мелким жуликом, пойманным на месте преступления. Оказалось, кухня насмерть задымлена "Капитаном Блэком", коньяк незаметно выпит, а я сама уже в каком-то пограничном состоянии. Телефон звонил не переставая. Я тихонько, чтобы не потревожить лежавшие на кровати письма, прикрыла дверь в спальню, только потом пошла в зал и сняла трубку.

- Алло...

- Рита! - крикнул голос подруги Светы. - Слава богу, дозвонилась! Что там у тебя, весь день названиваю, ты не берешь трубку!

- Наверное, не слышала, - я присела на подлокотник безобразного белого дивана.

- Как ты, милая?

"Милая Оюна..."

- Рит, ты меня слышишь? Как ты?

- Нормально. Все в порядке.

- Козел не звонил?

- Пока нет.

- Вот сволочь, а!

- А чего ему звонить-то? - я постепенно высвобождалась из объятий Л, с квартирой, наверное, еще не решил ничего, как решит, сразу же объявится.

- Ты только смотри, не останься на бобах! Столько лет терпеть эту гадину!

- Ладно тебе, нормально мы жили.

- Ага, нормально! Да ему просто повезло с такой вот святой Марией-Магдалиной вроде тебя! Ну, у тебя-то еще будет все, слава богу, до тридцатника далеко, а вот он со своим поганым сороковником... Другая уже б...

- Светик, родная, прости, у меня страшно голова болит...

- Это он тебя довел, я те кричу! Хочешь, приеду, переночую с тобой?

Шумная, яркая, такая настоящая Светка в моей спальне...

- Свет, давай в другой раз, я сейчас таблеток напьюсь, и спать лягу, а на днях выберемся куда-нибудь, идет?

- Идет, - вздохнула она, попрощалась и повесила трубку. Я прислушалась, квартирное пространство едва слышно шелестело тонкими папиросными листочками. Милая Оюна, скажите, умоляю вас, как же его зовут? Леонид? Люцифер? Как...?

Писем не было целых три дня, за это время я передумала, перерешала столько возможных вариантов своей дальнейшей жизни без Л. и его тонкого подчерка, но ни один не оказался реально приемлемым. Я действительно не могла понять, как мне существовать дальше. Когда мы с мамой лишились нашей краснодарской квартиры, потому что ее продала по фальшивой доверенности лучшая мамина подруга, которую я с самого детства называла "моя вторая мама", и мы оказались на улице, даже тогда я представляла, как жить дальше после такого предательства. Очутившись Нигде, без каких либо иллюзий и надежд на все человечество в целом, и каждого двуногого в отдельности; без вещей, предметов, знакомых с рождения, без ничего, в отвратительной пустыне, в которую мгновенно превратился мой спокойный и радостный мир, даже тогда я представляла течение своей жизни дальше...