Я могла справиться с заносчивостью и злостью, но эта настороженность не давала мне покоя. Он научился хорошо ее скрывать. Я видела, как он разговаривал с людьми по соседству, и никто из них не убежал от него с криками. Но нечто было по-прежнему там. За весь вечер он не сказал мне больше двух слов. С другими соседями он старался изо всех сил, чтобы казаться нормальным, но я-то знала, через что ему пришлось пройти. Со мной он был собой, и этот Шон придержал для меня дверь, предложил свою куртку, когда решил, что мне холодно, и встал между мной и пьяницей, но он не разговаривал. Что бы он ни пережил на Нексусе, это выбило его за пределы нормальной человеческой жизни, и я не была уверена, что смогу вернуть его обратно.
- Как ты узнала? - спросил он. - Я держался за границами гостиницы.
- Мирный саммит дал гостинице импульс. Гертруда Хант распространяет свои корни, и ты проскользнул в зону нового прироста. - Я слегка надавила. Границы гостиницы на секунду зажглись бледно-зеленым светом и снова померкли.
- Это новая граница.
- Прости, - извинился он. - Я это запомню. Не хотел тебя будить.
- Не мог уснуть?
Я поплотнее запахнула кардиган.
- Просто предчувствие, только и всего.
- Какое предчувствие?
- Словно что-то случится.
- Если что-то собирается случиться, мы с таким же успехом можем подождать внутри.
И я только что пригласила его. Среди ночи. Одетая в кардиган и пижамную футболку «Хелло Китти», которая едва закрывала бедра. Что я вообще делала?
- Хочешь зайти? - Слова вылетали, словно сами по себе. - Я сделаю тебе чашку чая.
Блестяще.
В его глазах мелькнул янтарный отблеск.
- В два часа ночи настоящие мужчины пьют кофе. Черный.
Он любил кофе со сливками. Это была шутка? Пожалуйста, хоть бы это была шутка.
- Ага. А они ждут, чтобы он остыл и стал горьким, прежде чем выпить и проверить, насколько темные волосы выросли от этого на груди?
- Возможно.
Определенно, шутка. Внутри забрезжила надежда. Шутка была простенькой, но это было куда лучше, чем ничего.
- Что ж, если какой-нибудь мужчина решится выпить чашечку нежного орехового кофе с кучей сливок, он может зайти.
Он наклонился чуть ближе.
- Ты меня приглашаешь? - в его голосе был намек.
Внезапно, я перестала мерзнуть.
- Ну, ты уже здесь, на улице прохладно, и мы не можем просто стоять на балконе и разговаривать. Кто-нибудь может нас увидеть и прийти к неправильным выводам.
Вообще-то, никто бы нас не увидел, потому что была глубокая ночь, а даже если и так, то гостиница прикрыла бы нас с улицы.
