Я с удовольствием помылся, сбегал в пристройку погасить котел и вернулся в свою комнату, где меня с нетерпением ждала жена.
— Хорошая кровать, — сказала она часом позже, — и дом хороший, хоть и маленький. Но теперь я почувствовала, что он действительно мой!
Проснувшись утром, я вспомнил о своих спортивных занятиях. В пристройке с котлом лежал какой‑то железный хлам, поэтому я в нее сбегал посмотреть, не найду ли на время замену гантелям, а заодно разжег котел и отрегулировал газ с учетом вчерашнего опыта. Железо я нашел, но это были какие‑то детали к котлу, грязные и неудобные для использования. Пришлось заниматься без груза. Закончив, я помылся уже теплой водой и пошел смотреть, что можно приготовить на завтрак. Наши женщины еще спали, а если бы и поднялись, завтрак я им не доверил бы. Ели бы мы тогда одну ветчину с хлебом или копченую колбасу. Проверив кухонный инвентарь, обнаружил, что помимо кофемолки отсутствуют терки, мясорубка и разделочные доски. Можно было не дергаться и подождать, пока не появится прислуга, но я решил все это купить, а заодно сделать заказ на гантели. Жаль, что нам не сказали, в котором часу придут говорить, и теперь нельзя уходить из дома. Сделав ревизию своих запасов, я опять пустил в ход сало. Растопил его на самой большой сковородке, положил в нее почищенную и нарезанную кружочками картошку и пожарил. Вчера от запаха жареного сала проснулся один отец, сегодня они проснулись все.
— Картошка! — обрадовалась Ольга, как будто я приготовил невесть какой деликатес. — А с чем мы ее будем есть?
— Из мяса есть ветчина и колбаса, — перечислил я. — Еще есть соленые огурцы и хлеб. Если бы ты вчера не умяла все слойки, было бы что подать к чаю. Ты умеешь заваривать чай?
— Что его там заваривать, — пренебрежительно ответила она. — Зальешь кипятком и получишь заварку.
— Жаль, что мы не в Японии, — сказал я, разрезая ветчину на ломтики. — Там дворянок учат, как правильно заварить чай, а наши его умеют только пить, да и то причмокивают. Умывалась? Тогда садись. Сейчас поешь, а потом накормишь отца, а чай я заварю сам.
Через полчаса все поели этот немудреный завтрак, поблагодарили повара, а отец после благодарности попросил его побрить.
— Ничего не могу взять в руки, — виновато улыбнувшись, сказал он мне. — Ты еще не бреешься, но, может быть, в той жизни…
— Я и там не брился этой штукой, — ответил я, взяв в руки опасную бритву. — Понимаешь, у меня сначала была электрическая, а потом кассетная. Ею можно было слегка порезать кожу, а этой ничего не стоит отрезать голову. Я тебя боюсь ею брить.
